"Е.Б.Рашковский, А.Я.Гуревич и другие. Человек в истории: Личность и общество " - читать интересную книгу автора

Развитие этого противоречия, во многом определяющее эволюцию культуры,
происходит по двум направлениям или в двух формах - линейно-поступательной,
объемлющей всю историю человечества, и циклической, характерной для каждой
культурной эпохи. Ставить вопрос альтернативно, как это сделано в анкете,
нет оснований: каждое явление культуры одновременно принадлежит обеим
формам развития.
В пределах первого из указанных направлений на протяжении многих веков
идет постепенное накопление элементов индивидуализации, чтобы разрешиться
той романтической революцией, которая приходится на первую половину XIX в. и
которая отделяет эпоху объективного искусства, риторического самовыражения,
абсолютного преобладания "гражданина" над "человеком" и т. д. от эпохи
обостренно индивидуальных форм самовыражения в искусстве, экзистенциального
переживания действительности вместо отвлеченно теоретического ее осмысления
и т. д.
Это общее движение повторяется в специфической форме в каждую эпоху.
Так, оставаясь в пределах доромантического регистра общественной жизни,
средневековье знает ту же в принципе эволюцию от эпической растворенности
человека в объективности мира и общественного целого к острейшему
индивидуальному переживанию этой объективности хотя бы, например, в
западноевропейском францисканстве или в византийском исихазме.

Живая плоть культуры и общественного бытия проявляется, однако, не в
этих общих закономерностях, а в тех обусловленных своим временем и потому
неповторимых взаимодействиях "личности" и "индивида", которые характерны
для каждой конкретной историко-культурной ситуации. Было бы заманчиво
показать, например, как нарастающая кристаллизация "индивидуальности" у
древних римлян вступает в конфликт с их "личностью", никогда, однако, не
переступая пределов последней - базой оценки (и самооценки) человека
остаются его общественные проявления. В основе развития культуры и общества
лежит не "индивидуальность" и не "личность", а их изменчивое соотношение.
Лучше не пользоваться странными словосочетаниями "античная личность",
"феодальная личность", а говорить о соотношении только что названных
компонентов, характерном для античности, для средневековья и т. д. В
древнем римлянине - например, в тацитовском Агриколе - соотносятся те же
две ориентации, что и в современном человеке, но для Агриколы интроспекция
предполагает самооценку с точки зрения возможностей реализации себя в
глазах общества, и именно это делает его "античной личностью"; современный
же человек (по крайней мере, западноевропейский) утверждает себя как
индивидуальность в своей независимости от общественной и культурной
традиции или все чаще, как было, например, в 1960-1970-х годах, в своем
противостоянии ей.
Границы между "индивидуальностью" и "личностью" текучи и условны.
Историческое поведение людей, в котором непосредственно реализуются
общественные процессы, зависит от идейной позиции человека по отношению к
обществу, но эта "личная" позиция всегда и глубоко связана с
"индивидуальностью". Исследование исторических закономерностей под этим
углом зрения - актуальная задача исторической науки.
Трудности, здесь возникающие, в пределах науки как специфической формы
познания, действительно, вряд ли до конца преодолимы. Они связаны с тремя
моментами. Первый - принципиальная неверифицируемость выводов, которые