"Валентин Распутин. Пожар (Повесть)" - читать интересную книгу автора

трех леспромхозов, которые должны находиться, конечно, в райцентре! И кивнул
или подумал, что надо кивнуть, Иван Петрович: теперь, если сгорят эти, самые
большие в самом большом леспромхозе, легче легкого будет добиться своего.
Сколько же на свете неробей и причиндалов! И как получилось, что
сдались мы на их милость, как получилось?!
Запахиваясь телогрейкой и приплясывая от жара, Иван Петрович выбрасывал
в двери слизисто-скользкие, начинающие скукоживаться круги колбасы. Там, во
дворе, кто-то подхватывал их и куда-то относил, Иван Петрович видел только
набегающие и отбегающие ноги в кирзовых сапогах. Рядом тоже были люди, но
кто был, он не узнавал; время от времени они натыкались друг на друга и
отшатывались - жар становился все нестерпимей, огонь по потолку и по стенам
проворно подвигался влево, глаза слезились, в горле першило, казалось, горел
даже дым, которым приходилось дышать. Что-то сильно, как на сковороде,
шипело, что-то по-снарядному взрывалось; оборвалась сверху подгоревшим
концом еще одна плаха; закачалась, помахивая огнем, и оборвалась другим.
Пора было отступать. Колбасу, кажется, выбросали, ящики с рыбой вытаскали,
но, взглянув на помост возле задней стены, где были ящики, Иван Петрович
разглядел там масло и кинулся туда, охнув, что не колбасу следовало спасать,
а масло. Он подхватил один из осевших кубов, и масло, обжигая руки,
поползло, как тесто, у него на животе, стекая всей массой под ноги; он
опустил его на пол, снова подхватил, наваливая на грудь и выгибаясь - и
вынес, передал кому-то в руки. Руки были в верхонках, и Иван Петрович
пожалел, что не догадался прихватить из дому верхонки,- как бы они
пригодились! Он снова двинулся внутрь, все так же запахиваясь телогрейкой и
выглядывая из-за нее, как из-за щита, направляясь опять к дальней стене, где
оставалось масло, но на полдороге кто-то наскочил на него и, то ли
прикрываясь им, то ли его прикрывая, поволок обратно. Иван Петрович не
сопротивлялся, понимая, что да, хватит.
Этот кто-то на воздухе оказался Сашкой Девятым. Сашка оскалил зубы и
прохрипел те же самые слова:
- Сгоришь, гражданин законнник!.. Ой, сгоришь!..
И оттолкнул Ивана Петровича от себя.


8


Никто, похоже, больше не тушил - отступились, а только вытаскивали, что
еще можно было вынести. Водовозка с опущенным шлангом, из которого сочилась
вода, стояла с работающим мотором возле ворот; ярко озарен был весь двор, и
Иван Петрович, как-то сразу увидев лужицу под шлангом, кинулся к ней,
чувствуя, что без воды дальше не вытерпит. Он сполоснул лицо, которое
засаднило еще сильней, и сделал из ладони несколько глотков, всего два или
три глотка, и вода кончилась, в шланговой кишке зафыркало вхолостую,
зашипело и смолкло. Он потряс еще кишку, подергал, подставляя руку,- пусто.
Нет, промтоварные склады было не отстоять: огонь там с сытым и мощным
гулом дошел полным опоясом до середины и двигался дальше. Шифер на крыше от
пекла крошился и стрелял этим крошевом, как стреляют и подпрыгивают орехи на
раскаленной сковородке. Побрасывало и головешками. Находиться вблизи было
опасно, кто-то из мужиков с криком гнал прочь ребятишек, под замахами рук те