"Мертвая голова" - читать интересную книгу автора (Романов Станислав)ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК ЗА БАШКУ МЕРТВЕЦАМилицейский наряд и оперативно-следственная группа отбыли восвояси в начале пятого утра. За пару часов и Иванову, и Сергееву пришлось ответить на большое количество самых разных вопросов. Вопросы были по делу и праздные, глупые и просто идиотские, а также такие, на которые федеральные агенты не сочли возможным отвечать. Кроме того, многие из этих вопросов милиционеры задавали по нескольку раз — то ли не понимали ответ с первого раза, то ли пытались подловить федералов на противоречиях и сделать из этого далеко идущие выводы, то ли они просто так развлекались. В общем, когда милиционеры наконец убрались из гостиницы, это было воспринято даже с большей радостью, нежели когда от гостиницы убрались нахтфишеры. — Наверное, при приеме на службу в местную милицию кадровики пользуются перевернутой шкалой определения коэффициента умственного развития, — предположил хитроумный Сергеев. — Не пользуются они никакой шкалой, — сказал Иванов, прямо в одежде упав на кровать. — Они только голову линейкой меряют, чтоб знать размер фуражки. Сергеев посмотрел в разбитое окно. За окном уже было светло, вставало солнце. — Горит восток зарею новой, — дурным голосом пропел Иванов, валяясь на кровати. — Я должен поспать хотя бы два часа. А лучше — пять. Иначе я буду не-ра-бо-то-спо-со-бен. Сергеев признался, что ему часа три сна тоже не повредили бы. На том и порешили. — Иванов. — У? — Вставать пора. — Который час? — Уже день. Иванов с трудом разлепил глаза и убедился, что Сергеев прав, как всегда. По покалеченному пулями потолку разбежался целый выводок солнечных зайчиков — это груда битого стекла на полу сверкала во все стороны кусочками солнца. Опять было жарко. Иванов, заснувший в одежде, с отвращением обнаружил, что рубашка насквозь мокрая от пота и противно липнет к телу. Вот у Сергеева подобных проблем не наблюдалось; он уже и умылся и побрился, теперь благоухал одеколоном словно майский сад. Иванов свесил ноги с кровати, с кряхтением поднялся и, шатаясь, побрел в ванную приводить себя в надлежащий вид. После всех необходимых процедур, когда Иванов вернул себе внешность цивилизованного человека, Сергеев повел напарника в гостиничный ресторан — завтракать. По времени это уже был, скорее, ланч. Иванову, против обыкновения, есть не хотелось, наверное, из-за жары. Он со скучающим видом расковырял кусок жареной камбалы и выпил две чашки крепкого черного кофе. После кофе к Иванову стал помаленьку возвращаться бодрый вид. Сергеев тоже съел немного рыбы, но он-то всегда предпочитал легкий завтрак. Допить кофе Сергееву помешал пронырливый администратор гостиницы, который, на цыпочках подкравшись к столу федеральных агентов, деликатно кхекнул и произнес: — Прошу прощения за беспокойство, но вас вызывают к телефону. — Кого именно из нас? — недовольно спросил Сергеев. — Я не знаю точно, — смутился администратор. — Понимаете, позвонил лейтенант Колотилов и попросил позвать к телефону кого-нибудь из федеральных агентов. — Лейтенант Колотилов попросил? — Иванов недоверчиво покачал головой. — Потребовал, — сознался администратор. — Ладно, я подойду. — Иванов бросил на тарелку с недоеденной камбалой скатанную в шарик салфетку и встал из-за стола. — Мы оба подойдем, — сказал Сергеев. — Но сначала я допью кофе. Иванов снова сел. Администратор гостиницы остался стоять. Сергеев с нарочитой неторопливостью допил кофе, поставил чашечку, поднялся. — Пошли. Администратор гостиницы отвел федералов в свой кабинет. На письменном столе, рядом с чудовищным чернильным прибором в виде какого-то крейсера, лежала снятая с аппарата телефонная трубка. Сергеев взял ее, сказал: — Алло. — Ну наконец-то, — сказал лейтенант Колотилов вместо «здравствуйте» и тут же поинтересовался: — Говорят, что вас обстреляли этой ночью? Он не добавил «я же вас предупреждал», но это подразумевалось само собой, из его интонации. — Да, — сухо сказал Сергеев, — было такое дело: приехали, побили окна, нас разбудили и уехали. А потом прибыли ваши коллеги и долго не давали нам заснуть. — Вы еще легко отделались, — сказал лейтенант Колотилов, непонятно кого имея в виду, — то ли нахтфишеров, то ли своих коллег. — Лейтенант, что вы хотели нам сообщить? — спросил Сергеев. — А, — сказал Колотилов. — Помните четверых нахтфишеров, которых задержали вчера в больнице? Мы их потрясли немного, провели обыски у них на квартирах и, представьте себе, нашли у одного из них дома одну интересную вещь. Парень божится, что понятия не имеет, как эта штука оказалась у него на хате, но я ему не верю, он маму родную задешево продаст… — Что это за предмет? — нетерпеливо прервал Сергеев. — Не знаю, — ответил милиционер. — Сильно смахивает на кастрюлю, но на крышке стоит клеймо вашей конторы — поэтому я вам и позвонил. Мы тут попытались эту кастрюлю открыть, но ничего не вышло… — И не нужно больше пытаться! — Сергеев повысил голос, он почти кричал в телефон. — Вы слышите, лейтенант? Не трогайте там ничего! Иванов насторожился. Он не мог слышать, что сказал лейтенант Колотилов Сергееву, но по виду напарника понял, что милиционер сообщил нечто очень важное. — Сколько весит этот предмет? — спросил Сергеев. — Точно не скажу, — ответил лейтенант Колотилов. — Но тяжелый, килограммов семь-восемь будет. — Все, мы едем! — крикнул Сергеев. — Ничего больше с этим предметом не делайте, никому его не отдавайте, и вообще, не спускайте с него глаз! — Я запру его в сейф… — говорил лейтенант Колотилов, но Сергеев уже его не слушал, он оборвал связь, бросив трубку на аппарат. — Что? — спросил Иванов. — Менты нашли криоконтейнер! — объявил Сергеев. — Загруженный? — Загруженный. — Где он? — В городском управлении правопорядка. Едем скорее. В путь, капитан Сэнд! — В капитанах будем ходить, если привезем полковнику Задеке криоконтейнер, загруженный чем нужно, — сказал Иванов. — Пока что мы криоконтейнер и в глаза не видали… — До милиции мы на катере за пять минут домчимся, — сказал Сергеев, огляделся и спросил: — А где администратор? — За дверью, — ответил Иванов. — Я попросил его подождать снаружи. Администратор гостиницы обнаружился в вестибюле, он что-то втолковывал портье — негромко, но доходчиво. Портье, щуплый молодой человек, кивал со скучающим видом, видно, он слышал эти наставления не однажды. При виде приближающихся федералов портье предусмотрительно убрался за стойку, а администратор гостиницы покорно остался на месте. — С нашим катером все в порядке? — спросил Сергеев. — Должно быть все в порядке, — заискивающе улыбнулся администратор. — За ним присматривали всю ночь… В разговор вмешался портье. — Уж не про тот ли катер вы говорите, что стоял возле причала? — Почему — стоял? — Сергееву не понравилось, что портье упомянул о катере в прошедшем времени. — Должен и сейчас стоять. — Не-а, — помотал головой портье. — Забрали его. — Как это — забрали? — Это известие о катере не понравилось Сергееву еще больше. — Кто забрал? — Да, как это — забрали? — повторил вопрос Сергеева администратор гостиницы. — Кто забрал? — Вы же сами сказали вчера, что катер — милицейский. — Портье пожал плечами — мол, я здесь ни при чем. — А сегодня утром пришел человек, сказал, что он из милиции, и катер забрал. — Никаких документов он вам не предъявлял? — спросил Сергеев. — Просто назвался милиционером — и все? — Как же, спросишь у мента документы… — проворчал портье, сообразив, что дал маху, но не желая принимать на себя вину. — У него пистолет был, вот! — У меня тоже есть пистолет, — сказал Сергеев, нехорошо улыбаясь, — и мне очень хочется пустить его в ход. Портье проворно нырнул под стойку. Администратор гостиницы попятился, отступая подальше от федералов и бормоча: — Я не виноват… Я распорядился… Иванов немножко потеснил Сергеева и спросил: — Как он выглядел? — К-кто? — администратор стал заметно заикаться. — К-катер? — Н-не в-вас с-спрашивают, — грубо передразнил его Иванов. Перегнувшись через стойку, он выудил оттуда спрятавшегося портье и как следует встряхнул. — Как выглядел этот твой «мент»? Высокий, худой, в черных очках? — Не было у него очков, — зачастил портье, постукивая зубами. — А ростом он был пониже вас, коренастый такой, волосы ежиком… — Понятно, — сказал Иванов. Отпустил портье и повернулся к Сергееву. — Се ля ви, как сказал бы один тип. — Пошли ловить гондолу, — сказал Сергеев. Уходя, он пригрозил администратору и портье. — Я еще вернусь, и тогда… — Он намеренно не договорил, что будет тогда, оставив обоих провинившихся теряться в ужасных догадках. Как нарочно, у причала не было ни одной гондолы. Сильвия на своем плоту ничем не могла помочь Иванову и Сергееву. Она все же предложила федералам поразвлечься, не надеясь, впрочем, на положительный ответ. Положительного ответа и не последовало, Сергеев лишь нервно отмахнулся, словно отгонял назойливую муху. Сильвия обиженно фыркнула и больше не предлагала федералам скрасить их вынужденное ожидание. — Какой-то ты чересчур напряженный сегодня, — заметил Иванов. — У меня нехорошее предчувствие, — сказал Сергеев, глядя вдоль улицы. Улица была странно пуста. Солнце припекало. — А-а, — сказал Иванов. Но вот, на удачу федералам, из переулка за углом гостиницы показалась свободная гондола. Иванов и Сергеев оживились. — Э-эй! Сюда! — закричали они на два голоса, подпрыгивая и махая гондольеру руками. Гондольер подвел лодку к причалу. Иванов и Сергеев в один момент запрыгнули на борт, сели на скамью под полосатым тентом. — В городское управление правопорядка! — распорядился Сергеев. Иванов нетерпеливо ерзал на жестком деревянном сиденье и взволнованно барабанил себя пальцами по коленям. Гондольер вывел лодку на фарватер и неторопливо погреб по пустынной улице. — Нельзя ли побыстрее? — раздраженно спросил Сергеев. — Тише едешь — дальше будешь, — философски ответил гондольер и затянул баркаролу под названием «Ай шот зэ шериф». У Сергеева усилились его нехорошие предчувствия. И не зря. Когда гондольер выгреб на нужную улицу, и здание городского управления правопорядка оказалось в поле зрения федеральных агентов, Иванов привстал со скамьи и громко чертыхнулся, а Сергеев сказал коротко: — Опоздали. …Клещ и Жан-Поль опередили Иванова и Сергеева на те самые полчаса, что были потрачены федералами на выяснение того, куда подевался катер, на ожидание гондолы и на дорогу до городского управления правопорядка. Телефон гостиницы «Балтика» прослушивался бандитами (и не только ими) с помощью хитрого электронного устройства, замаскированного под обычный радиоприемник. Стоило Клещу услышать в телефонном разговоре слова о «похожем на кастрюлю предмете», и он сразу же скомандовал Жан-Полю выезжать. Весьма кстати пришелся угнанный утром катер. Для налета на милицию бандиты вооружились серьезно, куда серьезнее, нежели во время пробного визита в гостиничный номер федералов. Впрочем, тогда у бандитов и цели были несколько другие. Жан-Поль выжал из катера лейтенанта Колотилова максимальную скорость, он гнал по улицам как заправский нахтфишер. Уже через пять минут бандиты подкатили к причалу городского управления правопорядка. Милиционер с удочкой изумленно вытаращился на катер, наскочивший на причал. Катер был милиционеру знаком, он принадлежал, помнится, лейтенанту Колотилову. Двое людей в катере были милиционеру не знакомы, они были вооружены автоматами. Милиционер с удочкой изумился так сильно, что не тронулся с места и не поднял тревогу. Клещ первым выпрыгнул из катера на дощатый настил причала и коротким резким ударом в горло сбросил милиционера с удочкой в воду. Жан-Поль не стал возиться со швартовочными концами, передернул затвор автомата и кивнул Клещу. Бандиты вошли в здание. Дежурный сержант, сидевший за деревянным барьерчиком и разговаривавший с кем-то по телефону, замолчал на полуслове. Клещ выстрелил от живота, не целясь, веером пустив десяток пуль. Одна пуля вдребезги разнесла телефонную трубку, две — голову сержанта, остальные продырявили висевший на стене стенд с фотографиями объявленных в розыск преступников. В Северной Венеции никогда не было вооруженных налетов на городское управление правопорядка, даже нахтфишеры не осмелились бы на такое, и потому милиционеры оказались не готовы к обороне. Всполошенные стрельбой, они выбегали из комнат, на ходу расстегивая неудобную кобуру с табельным оружием, — и попадали под пули бандитов. Клещ и Жан-Поль методично расстреливали всякую движущуюся мишень. Они прошли первый этаж, застрелив еще троих милиционеров, — остальные отступили на второй этаж, а кое-кто затаился по кабинетам, боясь пошевелиться в ужасе перед убийцами. На лестнице между первым и вторым этажами милиционеры попытались организовать контратаку, но вооружены они были плохо, а стреляли еще хуже — никто из них не смог даже ранить бандитов. Клещ уложил еще троих милиционеров, и двоих — Жан-Поль. Оставшиеся в живых отступили на третий этаж и попрятались кто где. Лейтенант Колотилов, в отличие от большинства своих коллег, прошел действительную военную службу в погранвойсках на южной границе. Он не побежал в коридор на звук автоматных выстрелов, а запер дверь и придвинул к ней письменный стол. Стол упирался во вмонтированный в стену несгораемый шкаф, и дверь, распахивавшуюся вовнутрь, теперь было невозможно открыть. Колотилов достал свой любимый пистолет и вжался в угол кабинета, который не простреливался через дверь. Руки дрожали, и болел живот, — Колотилов чуть не надорвался, ворочая тяжеленный стол. Не встретив серьезного сопротивления, Клещ и Жан-Поль поднялись на третий этаж. Здесь их штурм унд дранг остановился. Клещ яростно подергал дверную ручку кабинета, на двери которого висела табличка «старший оперуполномоченный лейтенант Колотилов П. М.» — Закрылся, гад! Он отступил от двери на шаг и, вскинув автомат, всадил в замок полмагазина. Замок вылетел, в двери образовалась дыра размером в пару бандитских кулаков. Клещ с силой пнул дверь ногой и скривился от боли. — Т-твою мать! — сказал он с недоумением и даже некоторой долей обиды. — Не открывается. — Да он там дверь припер чем-то, — сказал Жан-Поль. И, взвесив на ладони гранату, предложил: — Рванем? А ля гер ком а ля гер. — Нет, — запретил Клещ. — Криоконтейнер повредить можно. — Так что, осаду будем держать? — спросил Жан-Поль, поигрывая гранатой. — Пока он белый флаг не вывесит? Клещ призадумался, потом обратился сквозь простреленную дверь: — Эй, лейтенант, слышишь меня? «Так я тебе и ответил, — подумал Колотилов, еще сильнее вжимаясь в стену. — Ори громче, щукин сын». — Не отвечает, — сказал Жан-Поль. — Рванем? Клещ предостерегающе поднял ладонь. — Я уверен, что ты меня слышишь, лейтенант. У меня к тебе есть одно предложение: отдай мне ту самую вещь, про которую ты рассказывал по телефону федералам. Как только ты отдашь нам криоконтейнер — мы уйдем, обещаю. — Нет у меня никакого криоконтейнера, — донесся из кабинета взвинченный голос Колотилова. — Лейтена-ант, — разочарованно протянул Клещ и упрекнул: — Врать нехорошо. Какой-то отважный сотрудник милиции вбежал с лестницы в коридор с пистолетом Макарова в руке. Жан-Поль лениво шевельнул стволом автомата и короткой очередью уложил смельчака наповал. — Не нужно нас злить, лейтенант, — угрожающим тоном произнес Клещ. — По телефону ты сказал федералам, что криоконтейнер находится у тебя. Отдай его нам. — Будь он проклят, этот криоконтейнер! — выкрикнул Колотилов. — Я же говорю вам — нет его у меня, он заперт в сейфе у полковника Барабанова. — Сразу нужно было сказать. — Клещ указал Жан-Полю на гранату и на дыру в двери кабинета. — Прощай, лейтенант. — Эй, уполномоченный, — позвал Жан-Поль. — Ну что вам еще надо? — плачущим голосом отозвался Колотилов. — Я вам все рассказал… — Упал намоченный, — заржал Жан-Поль. Он выдернул чеку и через дыру в двери протолкнул гранату внутрь кабинета. Колотилов увидел, как граната со стуком упала на стол, прокатилась по столу и свалилась на пол. До взрыва оставалось не больше двух секунд. Оттолкнувшись от стены, Колотилов в два гигантских прыжка пересек кабинет и нырнул в окно, прямо сквозь стекла. В кабинете грохнул взрыв, стол разнесло в щепки, дверь пробило осколками в нескольких местах, но она устояла. — Хороший мент — мертвый мент, — сказал Клещ. — Точно, — согласился Жан-Поль. Кабинет полковника Барабанова находился дальше по коридору. Дверь полковник не забаррикадировал и даже не запер. Он вообще не принял никаких мер предосторожности или защиты, сидел за столом, вцепившись в стул, и трясся, словно стул был электрический. Клещ приставил пахнущий порохом ствол автомата к носу полковника, осклабился. — Нам нужен криоконтейнер. — Забирайте все, все забирайте. — Полковник Барабанов — потный, бледный, дрожащий — уронил на стол ключи от сейфа. Жан-Поль сгреб ключи со стола, подошел к сейфу, отпер его, отворил тяжелую стальную дверцу и заглянул внутрь. — Ну? — спросил Клещ, не отводя ствол автомата от лица полковника Барабанова. — Мы счастливы? — Да, — ответил Жан-Поль. — Мы счастливы. Он повесил автомат на плечо, запустил обе руки в просторные внутренности сейфа, достал оттуда криоконтейнер и продемонстрировал компаньону. — Вот. — Уходим, — приказал Клещ. Жан-Поль вышел из кабинета; криоконтейнер он нес перед собой на вытянутых руках, осторожно, словно хрупкую драгоценную вазу. Клещ вышел следом, дверь кабинета закрылась. Полковник Барабанов шумно, со всхлипом, вздохнул. Поднявшись со стула, он пошатнулся и схватился за край стола. Колени дрожали, ноги подгибались. Дверь кабинета вдруг распахнулась опять, и Клещ опять показался на пороге, наведя на полковника Барабанова автомат. — Чуть не забыл, — сказал он и выстрелил. Автомат коротко тявкнул и замолк — в магазине кончились патроны. Тело полковника Барабанова упало на пол под открытой дверцей опустошенного сейфа. Клещ перезарядил автомат и побежал догонять Жан-Поля. Ни один из оставшихся в живых милиционеров, прятавшихся по запертым кабинетам, не осмелился остановить уходивших бандитов. На причале, переходя от одного милицейского катера к другому, Клещ длинными автоматными очередями курочил им моторы и дырявил днища. Жан-Поль забрался в катер, когда-то принадлежавший лейтенанту Колотилову, поставил криоконтейнер между сиденьями и завел двигатель. Клеш в последний раз оглянулся на городское управление правопорядка, сплюнул. — Поджечь бы всю эту халабуду, да жаль нечем, — Клещ бросил в воду последний пустой магазин и забрался в катер. — Поехали. …На причале Иванова и Сергеева встретил лейтенант Колотилов. На милиционере не было ни обуви, ни одежды, за исключением мокрых брюк и свежих, ослепительно-белых бинтов на голове и руках. — Вы опоздали, — угрюмо сказал Колотилов федералам, которые даже не успели еще выйти из гондолы. — Кто это был? — спросил Сергеев. — Клещ и Жан-Поль, — ответил Колотилов, переведя взгляд с федералов на пробитые и набирающие воду катера. — Они забрали криоконтейнер? — спросил Сергеев на всякий случай, хотя и понимал, что — да, конечно, забрали. И лейтенант Колотилов это подтвердил. Он кивнул и вновь посмотрел на федералов — сначала на Иванова, потом на Сергеева. — Скажите мне, что такого ценного в этом долбаном криоконтейнере? — потребовал он. — Голова Марка Копфлоса, — ответил Иванов. — Ах вот оно что, — сказал Колотилов. — И вам, значит, позарез нужна эта голова? — У нас есть приказ… — начал Сергеев. — У вас есть приказ, у них, наверное, тоже, — зло перебил его Колотилов. — Они убили одиннадцать наших из-за проклятой мертвой башки. Принесите мне головы этих двоих ублюдков, иначе я вас не выпущу из города с головой Копфлоса. — Вы не можете нам приказывать, — возразил Сергеев. — Могу, — отрезал лейтенант Колотилов. — Теперь я здесь главный. Ничего не ответив милиционеру, Сергеев повернулся к гондольеру, сказал: — Гостиница «Европейская». Как можно быстрее. Гондольер молча отчалил и приналег на весло. — Запомните, что я сказал! — крикнул лейтенант Колотилов вслед гондоле. — Две головы за одну! В номер 1010 федералы тоже пришли слишком поздно. Дверь номера была прикрыта, но не заперта. Иванов толкнул дверь кончиками пальцев левой руки, держа в правой пистолет. Сергеев стоял сбоку и немного позади, также с оружием наизготовку. Стрелять здесь было не в кого, здесь уже всех перестреляли. Клещ лежал на полу навзничь, разбросав руки и ноги, и смотрел в потолок остановившимся взглядом, с левой стороны груди его рубашка была красная от крови. Жан-Поль лежал ничком, поджав под себя руки; он еще был жив и тихонько сипел простреленным легким. Сергеев склонился над ним и осторожно перевернул на бок. — Жидовка, — прохрипел Жан-Поль. — С-сука… Он захрипел громче, забулькал, и кровь пошла у него из горла. Сергеев распрямился, взглянул на Иванова. — Профессионально сработано, — сказал Иванов. — Она подкараулила их здесь, двумя выстрелами уложила обоих, забрала криоконтейнер и не забыла собрать стреляные гильзы. Дверь номера 1020 была заперта на ключ. На этот раз Иванов не стал мудрить с отмычками, просто высадил дверь ударом ноги, пригнулся, прыгнул вперед, перевернувшись через голову, и почти уткнулся лицом в красивые коленки Марии Залмансон. Сергеев, вошедший следом, понял, почему Мария не стреляла по ним, у нее просто не было такой возможности. Она сидела в кресле, накрепко примотанная к нему клейкой лентой, у нее даже рот был залеплен скотчем. Иванов, поднявшись, бесцеремонно отодрал кусок ленты с губ Марии. — Поц! — выплюнула Мария, скривив личико. Иванов пропустил оскорбление мимо ушей. — Где криоконтейнер? — деловито спросил он. — Его взял этот шмак фон Дрост, — ответила Мария Залмансон, извиваясь в кресле словно змея. — Снимите с меня эту дрянь. — Извини, дорогая, но нам некогда. — Иванов снова заклеил Марии рот, а, выходя из номера, помахал ей рукой. — Счастливо оставаться. Берндта фон Дроста в номере 1022 федералы не обнаружили, нашли лишь криоконтейнер марки «Бош», по-прежнему стоявший в холодильнике. Этот криоконтейнер был пуст. — Блин! — сказал Иванов, разочарованно грохнув чудо немецкой техники на пол. — Где теперь искать этого фон Дроста? Сергеев удрученно развел руками. — Не знаю. — Никаких идей? — Абсолютно никаких. — Тогда поехали в свою гостиницу, — решил Иванов. — Что нам там делать? — спросил Сергеев. — А здесь что делать? — ответил Иванов вопросом на вопрос. — Ну, не знаю, — сказал Сергеев. — Надо хоть Марию Залмансон сдать куда следует. — Кому она нужна? — отмахнулся Иванов. — Колотилов ей только спасибо скажет — за Клеща и Жан-Поля. Сергеев вздохнул, зафутболил немецкий криоконтейнер в угол и сказал: — Ладно, поехали. Сидя в гондоле, Иванов уныло размышлял о том, какие убедительные доводы нужно вставить в отчет, чтобы оправдать свою неудачу. Сергеев напряженно пытался изобрести способ перехвата фон Дроста, но у него ничего не изобреталось. Гондольер пел баркаролу, известную с незапамятных времен: «Вранье, — хмуро думал Иванов. — Вот я, например, ищу-ищу, гоняюсь за проклятой башкой Копфлоса — и что же? Да ни хрена!» Гондольер подвел лодку к причалу гостиницы «Балтика». Сам администратор гостиницы выбежал на причал встречать федеральных агентов; он сиял, словно новенький рубль. — Спешу вас обрадовать, — с широкой улыбкой сообщил администратор. — Ваш катер нашелся. — Да хрен с ним, с катером, — сказал Иванов, переживавший утрату головы Копфлоса. — Катер? — переспросил Сергеев, оживившись. — Тот самый катер? Где? Иванов с опозданием сообразил, что где катер — там и фон Дрост, а где фон Дрост — там и голова Копфлоса. — Портье, тот, что позволил забрать ваш катер, живет на улице… — начал рассказывать администратор. — К черту портье! — рявкнул Иванов. — Где катер? — страшным голосом проревел Сергеев. — Так я же вам объясняю, — заторопился администратор, съеживаясь под горящими взглядами федералов. — Портье сменился, отправился домой и по пути увидел ваш катер возле крематория… — На протяжении всей фразы голос администратора становился тише, последнее слово он выговорил едва слышным шепотом. Иванов и Сергеев посмотрели друг на друга. — Ага, — сказал Иванов. — Вот оно как, — сказал Сергеев. Они резко развернулись на сто восемьдесят и полезли обратно в гондолу. — Отвезите нас к крематорию, — сказал Сергеев гондольеру. Гондольер недовольно покряхтел, но все же согласился: — Ладно, отвезу. Он поплевал на ладони и взялся за весло, но баркаролу так и не запел. Всю дорогу до крематория гондола плыла в полной тишине, никто не проронил ни слова. Иванов и Сергеев суеверно боялись ненароком спугнуть пуганую птицу-удачу. Гондольер молчал по какой-то своей причине. Из трубы крематория густыми клубами валил черный дым. «Работают», — подумал Иванов, ощутив неприятный холодок между лопаток, такой странный в знойный день. Гондола, направляемая опытным кормчим, подплывала к причалу крематория, бортами раздвигая тесную стаю ленивых жирных чаек. Чайки недовольно галдели, но не улетали. Знакомый федералам бело-голубой катер стоял у причала; Берндта фон Дроста поблизости не наблюдалось, возможно, он решил заглянуть в крематорий по своим тайным делам. Гондольер притер гондолу борт о борт с катером, федеральные агенты тут же перебрались с одного судна на другое. — Если вы больше не нуждаетесь в моих услугах, то я, с вашего позволения, отчалю, — витиевато и заметно нервничая проговорил гондольер, озираясь по сторонам. — Место здесь… нехорошее. — Минутку, — попросил Сергеев. — Мы только проверим двигатель катера, и если он заведется, мы не станем вас долее задерживать. Сергеев добрался до управления, повернул ключ зажигания — мотор завелся сразу, выбросив из-под кормы катера поток пенной воды. — Порядок, — удовлетворенно сказал Сергеев, кивнув гондольеру. — Спасибо, что не отказались доставить нас сюда, и прощайте — дальше мы будем передвигаться самостоятельно. Гондольер с несказанной радостью отвалил от причала крематория и свернул с улицы на первом же перекрестке. — Нашел, — похвалился Иванов, показывая Сергееву криоконтейнер знакомой конструкции. — Полнехонек. — Открой, — сказал Сергеев. — Надо посмотреть. — Сейчас посмотрим. Иванов проделал необходимые манипуляции над крышкой криоконтейнера и снял ее, при этом послышалось легкое шипение и образовалось маленькое белое облачко холодного пара. Иванов опустил руки в криоконтейнер и вынул оттуда ту самую мертвую голову. Голова Копфлоса была похожа на покрытый инеем фарфор, пряди рыжих с проседью волос шуршали словно жухлая подмороженная осенняя трава, глаза превратились в два кусочка серого льда. У Иванова онемели руки. Он с превеликой осторожностью — помня свой сон! — опустил голову Копфлоса обратно в криоконтейнер, закрыл и загерметизировал крышку. Сергеев молчал. — Ну? — спросил Иванов, растирая замерзшие пальцы. — Что теперь? Руки все не отходили от леденящего холода мертвой головы, даже растирание не помогало. Иванов перегнулся через борт катера и опустил ладони в теплую морскую воду. Стало легче. — Пора ехать домой, — сказал Сергеев. — А в крематорий не желаешь зайти, немца поискать? — предложил Иванов, втайне надеясь, что напарник откажется. Он вытащил руки из воды, потряс ими в воздухе и сунул ладони под мышки. Сергеев, услышав слово «крематорий», дернулся, словно стукнутый электрошоковой дубинкой, и посмотрел наверх, на край крыши крематория — там никого не было. — Нет, — ответил он. — Зачем нам немец? Голову Копфлоса мы нашли, а немец нам не нужен. — Ну и ладно, — обрадовался Иванов. — Слушай, у тебя в гостинице есть что-нибудь такое, за чем стоило бы вернуться? — Нет, — подумав, ответил Сергеев, — ничего такого особенно ценного. — И у меня тоже ничего такого, что было бы не жалко бросить, — сказал Иванов. — Может рванем домой прямо отсюда, а? — Ну, не знаю, — неуверенно сказал Сергеев. — А топлива нам хватит? — Хватит, хватит, — радостно успокоил напарника Иванов. — Фон Дрост обо всем позаботился, залил полный бак и еще в канистры. Он, кажется, тоже намеревался умотать домой без лишних остановок. — Одну остановку он все-таки сделал. — Сергеев оглянулся на вход в крематорий. — Вот-вот, — сказал Иванов. — Именно поэтому я предлагаю поскорее убраться отсюда — пока не вернулся фон Дрост… — Я думаю, он уже не вернется, — пробормотал Сергеев. — …или пока не появился кто-нибудь другой, — закончил Иванов. Заскрипела, медленно отворяясь, дверь крематория. Пока еще не было видно, кто там ее отворяет, но федеральные агенты не собирались задерживаться, чтобы выяснить это. — Гони! — крикнул Иванов Сергееву. — Держись! — крикнул Сергеев Иванову. Катер ракетой рванул с места, проскрежетав бортом по причалу, нетолстый швартовочный конец оборвался. Иванов успел заметить краем глаза фигуру бородатого человека в дверном проеме, но не понял, кто именно из зловещей троицы вышел на причал поприветствовать федералов. Сергеев заложил лихой вираж и на скорости свернул в переулок, крематорий остался за углом. Через три квартала, когда плотный поток встречного воздуха проветрил обоим федеральным агентам их разгоряченные головы, и к ним вернулась способность здраво рассуждать, Сергеев ослабил хватку на руле и сбросил скорость. Иванов открыл было рот, но Сергеев метнул на него грозный взгляд и сказал: — Не говори ничего, ладно? Просто помолчи некоторое время. Иванов дернул плечом и отвернулся. Сергеев, сощурившись от ветра, смотрел вперед. Две крутых волны разбегались от носа катера и возмущенно бились в стены домов. За пристанью Сергеев сверился с компасом, взял курс на юго-восток и вновь поддал газу. Город остался за кормой. Иванову не сиделось на месте; он опять взял в руки криоконтейнер, повертел и засунул его в багажное отделение в носу катера. Затем Иванов посмотрел на Сергеева, но выражение лица напарника по-прежнему не располагало к беседе. Иванов перебрался с переднего сиденья назад, на корму, и уставился на город, уходящий в море. Иванов и сам не понимал, чего опасался. Возможной погони? Нет, вряд ли. Погоня — дело понятное, простое: кто-то убегает, кто-то догоняет. Иванов ожидал какого-то неизвестного подвоха. Неприятности еще не кончились, он был уверен, так просто им не уйти. — Да сядь ты, не суетись, — недовольно сказал Сергеев. Он тоже чувствовал беспокойство, но старался не показывать виду. — Что ты мечешься? Мы нашли то, что искали. Мы полным ходом идем домой. Вокруг — чистое море: ни ментов, ни бандитов, ни нахтфишеров. Даже волн нет. Что может случиться? — Если б знать? — вздохнул Иванов. И тут на полном ходу катер врезался в неведомую преграду. «Я так и знал», — подумал Иванов, взлетая в воздух. Перед глазами промелькнуло небо, солнце, море. Потом Иванов сильно ударился лицом о воду, вода была очень жесткая и твердая как дорога. «Больно», — подумал Иванов, отчаянно барахтаясь, чтобы вынырнуть на поверхность, на воздух. Он выскочил из моря с плеском и брызгами, словно играющий дельфин, снова погрузился, снова вынырнул и задышал — хрипло, часто. Лицо горело, как после хорошей оплеухи, из носу шла кровь, в голове шумело. Корма катера криво торчала из воды, винт еще вращался, но катер быстро тонул. Сергеева не было видно на поверхности. Иванов набрал в легкие побольше воздуха и нырнул с открытыми глазами. Глазам было больно под водой, и Иванов ничего не смог разглядеть в глубине. «Водяных бы сюда», — пожелал Иванов, всплывая. Катер пошел ко дну. Иванов не знал, что ему делать теперь. Он плавал кругами на одном месте, среди радужных разводов разлившегося топлива, и ждал, что из моря вот-вот вынырнет Сергеев и скажет, что дальше. Сергеев вынырнул — с чужой помощью, сам бы он вообще вынырнуть не смог. Аутримпс и Аудра поддерживали федерала с боков. Они, казалось, не прилагали никаких усилий, чтобы удержаться на воде. У Сергеева была разбита голова, его лицо было залито кровью. Но Иванов обрадовался, что его напарник жив и снова с ним. — Сергеев, ты как? — спросил он. Сергеев на мгновение взглянул на Иванова мутными глазами и вновь поник разбитой головой. — Он пострадал от удара, — сказал Аутримпс. — Рана на голове неглубокая. Других повреждений, насколько я могу судить, у него нет. — А что случилось с катером? — спросил Иванов. — Я думал, мы наскочили на мель, но здесь такая глубина… — Мы же предупреждали вас, что голову Копфлоса нельзя вывозить из города, — укоризненно сказал Аутримпс. — Ну, — сказал Иванов. — Вот вам результат, — сказал Аутримпс. — Понятно, — сказал Иванов, хотя, на самом деле, он так и не понял, что случилось с катером. — Куда ж нам плыть? — Никуда плыть не нужно, — сказал Аутримпс. — Мы уже оповестили спасателей, они скоро прибудут. Вы сможете продержаться на воде до их приезда? — Но вы же не позволите нам утонуть? — Иванов посмотрел на Аудру, ища сочувствия. Аудра едва заметно улыбнулась, но ничего не сказала в ответ. Катер спасателей подобрал Иванова и Сергеева через двадцать минут и отвез обратно в Северную Венецию. |
|
|