"Элеонора Раткевич. Слушай, флейтист!" - читать интересную книгу автора Если отвлечься от лексики, то история Кена выглядела примерно так. Был
он из той породы, которая рождается с шипом в пятках, то есть вполне нормальным подростком. Как и все нормальные подростки, он считал себя достаточно непонятым, чтобы время от времени удирать куда подальше и скорбеть о непонимании. Искали его обычно долго, так что, когда находили, у него было намного больше оснований считать себя непонятым. Со временем он вошел во вкус подобных прогулок, а клан махнул на него рукой, так что он принялся пропадать неделями, забираясь все дальше, пока не набрел однажды на пограничную реку, в которой с дикими воплями тонул сопляк лет восьми, а по берегу бегали его сверстники и орали еще оглашённое. Кен умел плавать настолько хорошо, что даже не ставил себе этого в заслугу. Спасти сопляка было нетрудно, что он и сделал. - Иногда я думаю, лучше бы он утонул тогда, - хмуро добавил Кен. Спасенный молокосос обожал своего спасителя со всем нерастраченным пылом детства и рассказывал всем, кому попало, какой Кен замечательный. Рассказы эти день ото дня делались все ярче, текучая граница мало-помалу становилась все полноводнее, свежий ветерок в позднейшей версии разгулялся ураганом, а героизм Кена достиг и вовсе неимоверных масштабов. Кен посмеивался, но ему, понятное дело, все это льстило. Правда, с тонущим мальчишкой он вытащил на берег обязанность часто видеться с ним, ибо тот и сам жить не хотел без своего героя, и никому житья не давал, стоило Кену куда-нибудь запропаститься. Кен наезжал в соседний клан почти каждый день. Когда Кену стукнуло лет четырнадцать, прогулки пришлось прекратить. Вовсю полыхала очередная клановая распря - из тех, когда уже непонятно, кто кого и за что, но изо всех сил. Кен привязался к мальчишке сильнее, чем заболел. Отпроситься повидать его и думать было нечего, так что, истерзавшись с неделю, Кен увел у соседа лошадь и пересек на ней границу, рассчитывая вернуться до рассвета. - Значит, Стэн правильно угадал? - спросила Джой. - Но я не понимаю. Кража лошади, конечно, серьезное дело, но за это - в ниндзя? В такие годы? - Нас обстреляли, - угрюмо пояснил Кен. На обратном пути их с лошадью обстреляли, и домой Кен вернулся пешком. Все стало предельно ясно. В военное время он ездил в чужой клан, взял для этого чужую лошадь, и вдобавок лошадь пала. Впрочем, самой поездки хватило бы для приговора, гибель лошади всего лишь сделала его несомненным: изгнание из клана. Не в пример ниндзя, которые всего лишь снимают с отреченного талисман, кланы проводят отречение с утомительными подробностями. Поначалу у Кена от горя и унижения сердце рвалось на части, но под конец церемонии он так устал, что не чувствовал ничего, кроме промозглой сырости весенней земли, ломоты в коленях и боли. Когда все кончилось, Кен заснул, не вставая с колен. Проснувшись, он долго не мог встать, а потом пошел искать поселение ниндзя. - И как меня ни одна шальная стрела не задела, ни один нож? - вздохнул Кен. - Резня была такая, что хуже не придумаешь. Визит его, надо заметить, спас мальчика вторично. Он действительно был опасно болен, а тяжелобольные особенно суеверны. Кен явился, когда тот лежал в бреду, а у бреда своя логика. Мальчик решил, что раз уж его спаситель с ним, то и теперь он его спасет. Почти до рассвета он не отпускал Кена, отчего тот и нарвался на утренний объезд, но та ночь, что он |
|
|