"Элеонора Раткевич. Слушай, флейтист!" - читать интересную книгу автора

быстрее купайся.
За его спиной послышался шум, лязг, подкованных сапог и застежек,
плеск и быстрое дыхание, короткий смех. Снова плеск. Чтоб тебя черт любил,
со злостью подумал Кен. А то и его наместник на земле, лично наш бесценный
Лэй. Еще лучше.
Побрякивание гальки под босыми ногами, снова лязг и шорох, невнятное
"оой!" - еще бы, трава здесь преострая - и наконец долгожданное
притопывание - все, надела сапоги, можно обернуться.
- Стэн, - крикнула Джой, выжимая мокрые волосы, - отдай мне лошадей и
иди купаться!
- Сейчас, - отозвался Стэн откуда-то снизу по течению, - напою их и
иду.
- Ты тоже искупайся, - Джой обратила к Кену смеющееся лицо, - через
час будем на месте. Так что хорошенько вымой шею и не забудь сделать умное
лицо.

Через час-полтора все трое - Стэн и Джой с улыбками на устах, Кен с
умным лицом и мытой шеей - въехали в поселение. Укрыто оно неплохо, подумал
Кен, даже профессионал пупок надорвет, пока отыщет в здешних скалах это
местечко. Зато для длительной осады - хуже не придумаешь. Вода есть, но ни
одного огорода или пастбища, вообще ни клочка хоть сколько-нибудь родящей
земли, сплошь камень. Проедят все припасы, тут им и конец.
На узеньких улицах - ни души. Живописной группой всадников
полюбоваться некому. Солнце золотит бледное лицо Джой, заливает сияющим
медом сухую смуглость Кена, Стэн в осыпи солнечных зайчиков кажется еще
моложе. В его светлых волосах, темно-каштановой гриве Джой и иссиня-черной
шевелюре Кена вздрагивают одинаковые рыжие искры. Все трое едут неспешно,
подставляют лица свежему весеннему ветерку. Цоканье копыт гулко отдается в
тиши.
- Вымерли у вас все, что ли? - вполголоса осведомился Кен.
- Люди заняты, - так же негромко ответила Джой.- Еще насмотришься.
Стэн выпростал из-под рубахи свистульку на шнуре и так оглушительно ею
воспользовался, что Кен тряхнул головой, а лошадь Джой присела на задние
ноги.
- Встречайте! - дурачась, заорал Стэн. - Вот и мы.
В ответ на свист и вопли из домика напротив показалась дородная
женщина лет пятидесяти с лишним. Все, чего ей недоставало по части плеч и
груди - хотя вот она, грудь, мирно покоится на животе, - все недостающее с
лихвой возмещало удивительное изобилие от пояса и ниже. "Ну и груша!" -
подумал Кен. Впрочем, он и не такое видывал. Да и вообще в своей жизни он
видел все, и все, как он считал, было ему не впервой. Через пять секунд он
понял, как же он ошибался. Взгляд женщины-груши скользнул мимо Стэна, и
Джой и остановился на нем.
- Устал, сынок? - заботливо осведомилась женщина. - С них ведь
станется загонять человека до полусмерти.
Кен не опешил, нет, он просто обалдел. Напрочь. Он привык, что к нему
относятся с уважительным отвращением, наиболее дерзкие -
презрительно-вежливо с ужасом пополам (на манер кукиша в кармане). Ниндзя
есть ниндзя. Но чтобы его, мастера ниндзя, флейтиста, спрашивали: "Устал,
сынок?" И кто - груша старая? С Джой и Стэном он уже свыкся, но... Боже