"Василь Райков, Георгий Данаилов. Планета под замком " - читать интересную книгу автора

- Мне бы хотелось, чтобы их было поменьше, - мрачно пояснил Полли.
- Что с тобой, Роберт, почему ты так быстро приуныл? - сказал я. - Ведь
еще совсем недавно мы мечтали ...
Он прервал меня. Он никогда не мечтал бродить годы подряд по этой
идиотской планете с единственной надеждой на то, что когда у нас кончатся
все запасы пищи, мы дружно перейдем на подножный корм - то бишь на мох и
траву. Он предпочитал бы охотиться на ихтиозавров и гигантских ящеров, но не
сидеть сложа руки...
Юмор был горьким, страшным. Здесь никакая патетика не могла помочь.
Эпсилон таял в фиолетовой мгле заката. Скоро должны были появиться звезды, а
вместе с ними - пронизывающее, словно полярный холод, чувство беспредельного
одиночества ...
На Земле существует слово, придающее смысл даже заведомо тщетным
усилиям человека - долг. Но здесь, на чужой планете, этого слова нет. Будто
мы потеряли его на бескрайних просторах вселенной. Это земное понятие стало
здесь ненужным, ибо не может найти себе применения ...
- А чувство долга? - не очень уверенно спросил я.
- Слушай, Анри, - сказал Полли, - на Земле я любил читать Джека
Лондона. Он где-то писал, что человек - игрок и согласен играть даже тогда,
когда вероятность выиграть равна одному на тысячу. Но когда у нас нет и
этого шанса? . .
- Что тогда? - спросил я более резко, чем это было нужно, потому что я
и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Полли неожиданно улыбнулся широкой и ясной улыбкой.
- Когда его нет, человеку не остается ничего другого, как лечь и
выспаться хорошенько. Ты разве не разделяешь моего мнения?
Голос его снова был ровным и спокойным. Я почувствовал облегчение.
Полли зашагал к кораблю и, взявшись рукою за поручни трапа, повернулся ко
мне.
- Спокойной ночи, Анри!
- Спокойной ночи, Полли! - ответил я и почувствовал, что его странное
спокойствие наполняет меня всего какой-то неясной, но огромной силой.
Самое важное для меня - дух экипажа. Я не мог (считал это недостойным)
понапрасну обнадеживать их.
Склонный к философским обобщениям, Ян очень скоро уяснил себе смысл
моего поведения.
- Правильно делаешь, что не успокаиваешь нас, Анри, - сказал он. - И не
кажется ли тебе, что человек обретает особое спокойствие, когда находится в
безвыходном положении? Именно тогда он способен оценить свое значение и
место во вселенной.
Александр в одном разговоре со мною просто сказал: - Будем жить, пока
можем. Вот и все.
Вчера, подойдя к нему, я увидел, что он строит домики из песка. Он
смущенно посмотрел на меня, но занятия своего не оставил.
- Все не могу себе представить, что пока мы летели, мой сын успел
вырасти. Я думаю о нем, как о ребенке, - сказал он, словно оправдываясь. -
Он будет совсем взрослым, когда мы вернемся.
"Когда вернемся!" ...
Я горжусь этими людьми. Каждый из нас сознает, что выхода из положения,
в котором мы оказались, нет.