"Энн Райс. Наследница ведьм ("Мэйфейрские ведьмы") " - читать интересную книгу автора

слишком слаба, чтобы следить за чистотой. А Генри, верно, чересчур хорош,
чтобы снизойти до таких мелочей, как подметание полов и уборка пыли. Майкл
еще не оправился от потрясения, поэтому не обращал внимания на то, как слуги
выполняют свои обязанности.
Выйдя из гостиной, Мона подошла к подножию лестницы. Как и следовало
ожидать, наверху царила тьма, и ступени словно растворялись в небесном
мраке. Мона коснулась ладонью столбика перил и начала подниматься. Наконец
очутившись в вожделенном месте под покровом ночи, она ощутила себя
чрезвычайно свободной и даже пропела тоненьким, чуть слышным голоском:
- Дядюшка Джулиен, я здесь.
Поднявшись наверх, она убедилась, что комната тети Вив пуста.
- Бедный Майкл! Теперь ты в моей власти, - тихо проговорила она, а
обернувшись, с удивлением обнаружила, что дверь в спальню хозяина открыта.
Оттуда в коридор сочился тусклый свет маленького ночника.
"Выходит, ты тут совсем один, мой большой мальчик, - подумала она. - И
даже не боишься находиться в комнате, в которой умерла Дейрдре. А помнишь,
что говорила бабушка Мэри-Бет? И все те, кто видел вьющихся возле нее
призраков, когда она лежала на этой самой постели. И одному Богу известно,
что творилось в этой комнате прежде.
Решение Майкла переехать в эту проклятую комнату тетя Гиффорд сочла
прискорбным, достойным искреннего сожаления. Но Мона могла его понять. После
того как Роуан покинула мужа, ему не хотелось оставаться в супружеской
спальне. Кроме того, бывшая северная спальня хозяев была самой красивой и
уютной во всем доме. Майкл отреставрировал собственными руками и гипсовый
потолок, и медальон. И даже отполировал огромную кровать под балдахином.
О да, Мона прекрасно понимала Майкла. Подобно ей, он тоже любил
темноту, но только по-своему. Иначе зачем ему было жениться на женщине из их
рода? Тьма для него обладала некой притягательной силой. Так же как и Мона,
он хорошо чувствовал себя и в полумраке, и в непроглядной мгле. Она сразу об
этом догадалась, увидев его прогуливающимся по ночному саду. Любопытно,
нравилось ли ему раннее утро? Если да, то наверняка только самое начало,
когда еще едва брезжит рассвет и очертания предметов неясны и зыбки.
"...Чересчур хорош" - снова вспомнились ей слова дядюшки Джулиена. Но
это еще нужно проверить.
Неслышно приблизившись к дверному косяку, Мона увидела горевший ночник,
шнур от которого тянулся к розетке на противоположной стене. Сквозь
кружевные занавески в комнату проникал мягкий свет уличных фонарей. На
кровати, повернувшись на бок, лежал Майкл - в безукоризненной белизны
пижаме, столь тщательно выглаженной, что виднелась даже стрелка на рукаве.
На маленькой подушечке покоилась ладонью вверх его рука. Мона слышала его
глубокое, тяжелое, хрипловатое дыхание.
Но Майкл не чувствовал ее присутствия. Он крепко спал и бормотал во сне
что-то непонятное.
Мона тихо проскользнула в комнату.
Его дневник лежал на столике возле кровати.
Мона узнала его по обложке. Она видела, как Майкл записывал в него
что-то сегодня вечером. Мона сознавала, что читать чужие дневники
недопустимо, но ей так хотелось хотя бы мельком увидеть несколько слов.
А что, если только заглянуть в него - всего лишь одним глазком?
"Роуан, вернись ко мне. Я жду".