"Рустам Раз. Моя жизнь рядом с Наполеоном " - читать интересную книгу автора

Генерал Гийо[8] командир легкой артиллерии конной гвардейской
дивизии, за день до битвы при Монтерее[9] был неожиданно атакован
неприятелем и потерял много пушек. Узнав об этом, император велел
тотчас же отозвать генерала Гийо с шоссе, ведущего в Монтерей.
Когда Гийо предстал перед Наполеоном, он не смог сдержать гнева и
обрушился на Гийо в присутствии окружавшего его старшего
офицерского состава:

- Господин генерал, где доверенные вам пушки? Вы можете
допустить, чтоб похитили даже вашу жену, но не мои пушки!!

Бонапарт, не найдя в своем возмущении больше слов, сорвал и
бросил наземь свою шапку. Генерал хотел что-то сказать в
оправдание, объяснить, что все случилось не по его вине, но
император не стал его слушать:

- Замолчите, мосье, вы просто трус!

У Бонапарта были маленькие и изящной формы руки и ноги. Могу с
уверенностью сказать, что первые парижские красавицы позавидовали
бы таким рукам. А тело его словно было вылеплено скульптором. Он
всегда по утрам принимал ванну и менял в день две рубашки. Обычно
он носил гвардейскую форму, а на торжества и парады-гренадерскую.
Во время походов или даже в Париже постоянно носил одно и то же
белье, пару носок, шелковые штиблеты, полотняное белье, суконный
жилет, рубашку из голландского полотна (трико и жилеты должны
были быть ослепительной белизны), светлый виссонный галстук и
воротник из черного шелка. Во время поездок и походов туфли
надевал редко, предпочитал сапоги. Во дворце же всегда был в
туфлях с позолоченными шнурками, а сапоги надевал только когда
ездил на охоту.

Лавиньи, самый старый конюший Наполеона, был отцом девятерых
детей. Его послали на пенсию с шестьюстами франков, чего не
хватило бы даже на сухой хлеб его семье из десяти человек.
Поскольку я был близок с Лавиньи и даже был крестным отцом одного
из его детей, то я посоветовал ему написать прошение на имя Его
величества. Я хотел вручить прошение из самых лучших побуждений и
отнюдь не думал тем самым досадить старшему конюшему мосье
Коленкуру.

Необходимые бумаги мне принесли перед нашим отъездом в
Компьен[10].

Однажды во время утреннего туалета я представил их Его величеству
и попросил от себя что-нибудь сделать для бедняги Лавиньи. Он
прочел прошение и послал меня за Коленкуром, который вместе со
старшими офицерами ждал в приемной выхода Бонапарта. Когда я
доложил, что Коленкур явился, он приказал пригласить его и сразу