"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу авторауличного освещения. Массивный, из армированного бетона поставленный на века.
Парил струящийся ручьем тосол из расколотого картера весело бежало масло, пахло вокруг бензином и бедой. Сарычев подошел ближе и сквозь покрытое трещинами лобовое стекло глянул на водителя - тому действительно было тошно. "Да, сильный нынче гололед". - Особо удивляться случившемуся Сарычев не стал. Да и возиться с изувеченным крылом тоже. Купил банку "мовиля", щедро закрасил покореженный металл и успокоился до лучших времен. Дома он с полчаса лупил по мешку, основательно взмок и после душа почувствовал себя голодным, как недобравший в рационе лесной санитар. Захотелось непременно мяса, так что пришлось бежать в универсам, покупать солидный кусок свинины, резать его тонкими ломтиками, солить, перчить и кидать на сильно разогретую чугунную сковородку - всякие там "тефали" Сарычев не уважал. Когда запахло жареным и на лангетах образовалась корочка, Александр Степанович убавил огонь и, глотая слюни, стал ждать. Момент был самый волнительный. Передержишь - мясо будет жестким, как подметка, поторопишься - придется есть сырое. Однако на этот раз свинина получилась как надо - снаружи хрустящая, а внутри нежная, истекающая соком. Убрав полную сковородку, Сарычев слегка осоловел. Минут десять он сидел неподвижно, как обожравшийся удав, потом помыл посуду и отправился бриться по второму разу - щетина у него росла буйно, и уже к вечеру на щеках всегда появлялся синевато-черный отлив. Потом Александр Степанович отпарил брюки от своего выходного, еще свадебного костюма, смазал гуталином чешские туфли фирмы "Ботас", оделся и сединой в густой черной шевелюре. "Тоже мне, гангстер средней руки". - Александр Степанович состроил отражению рожу и, надев пальто из кожи монгольских коров, пошел заводить остывшую уже машину. А на улице все мела метель. Власти, тоже разгулявшись, решили объявить войну стихии, потому Сарычев, долго лавируя среди уборочной техники, приехал к Маше с некоторым опозданием. И не в добрый час - весь проезд возле дома был заставлен машинами, так что пришлось запарковать "семака" раком, то есть носом к парадной. Кое-как заперев машину, он вбежал наверх, перевел дыхание и позвонил. - Привет. - Маша была в черном облегающем платье, на шее нитка жемчуга, волосы уложены в замысловатую прическу. - Уже одеваюсь. Майор молча наблюдал, как она положила в сумку пакет с черными "лодочками" и принялась надевать высокие, теплые сапожки. Ступни у нее были маленькие, как у девочки, весьма аппетитные, весьма... Внизу их ждал неприятный сюрприз - выезд "семерке" загородил "мерседес", стоявший с работающим двигателем на проезжей части. Сарычев снял машину с сигнализации, посадил Машу и резко газанул, надеясь, что водитель иномарки вникнет, оценит ситуацию и даст "семерке" выехать. Но тот не двинулся с места, и майор понял, что его пытаются достать. - Из машины не выходи, что бы ни случилось, - небрежно сказал он Маше, вылез и, приблизившись к водительской дверце "мерса", громко и вежливо попросил: - А не будете вы так любезны... Водила в "мерсе" любезен не был - ответом Сарычева не удостоил. Тогда |
|
|