"Федор Разумовский. Прокаженный " - читать интересную книгу автора

и светилась изнутри золотистым сиянием.
Ветер шелестел листьями в Священной роще, с ручья, ее опоясывающего,
тянуло холодком, и лучи полуденного синего солнца не казались такими
обжитающими(1). Купол Куда(2) в их сиянии играл, радужно переливался, далеко
отбрасывал разноцветие сполохов. Казалось, что он славил всех богов сразу...
1 Не так давно наше солнце имело синий цвет. Древние летописи, в том
числе египетские "тексты пирамид", так и говорят - синее солнце. Сохранились
и многочисленные изображения нашего светила - также радикально синего
колера.
2 Куд - древнерусский храм, посвященный древнерусским богам. В куполе
его были устроены особые окна из драгоценных камней, соответствующих тому
или иному богу. Через них проходил свет во время службы.

"Доброе знамение, доброе". - Сарычев, не в силах отвести глаз от
великолепия красок, зажмурился, упал на колени и вдруг понял, что сидит в
морозильнике-"семерке". Голова раскалывалась по-прежнему, но хоть не
тошнило. "Видать, загнусь скоро", - подумал майор как-то совершенно
спокойно, буднично даже. Себя ему было нисколько не жаль. Как ни крути, а
каждый получает то, чего достоин...
Поднявшись домой, он сразу же услышал телефонный звонок.
- Ты живой? - Это была Маша, в голосе ее сквозило беспокойство.
- Живее всех живых, - соврал Сарычев.
- Что-то я не уверена. - Маша усмехнулась. - Я тут температуру тебе
мерила, пока ты был никакой. Так та скакала, как шальная, как только сердце
у тебя выдерживает! Вечером жди меня, будем тебя лечить. - Она выпытала у
майора адрес и повесила трубку.
"Нам каждый гость дарован Богом", - ни к селу ни к городу пропел
Сарычев и полез под душ. Ему вдруг все стало до лампочки. Двигаясь как во
сне, он неторопливо разделся, включил воду, но едва упругие струи коснулись
кожи, как на него вязкой волной накатилась слабость. Ноги стали ватными,
перед глазами опять вспыхнули разноцветные круги, и он медленно сполз вниз,
во всю длину растянувшись в скользкой холодной ванне. Сил хватило только на
то, чтобы заткнуть пяткой сливное отверстие, и, лежа в теплой мелкой луже,
майор понял, что умирает.
Дыхание его сделалось хриплым и прерывистым, сердце то бешено
колотилось, то вдруг замирало, а перед глазами, подобно ослепительным
вспышкам, мелькали бесчисленные мгновения прожитого. Чужая любовь,
ненависть, гнев, ярость волной накатили на его сознание, и, не в силах
вынести это бремя, он в который раз провалился в темноту.

Ленинград. Развитой социализм. Лето
- Это хорошо, что ты мента замочил до кучи, - сказал Яхимсон,
дождавшись, пока Титов передвинет коня.
Вот уже час, как они играли в шахматы, и аспирант, который молча слушал
бубен Рото-Абимо, постоянно выигрывал, хотя расхититель соцсобственности и
клялся, что имеет первый взрослый разряд.
- Понимаешь, - перворазрядник решился было сделать рокировку, но
передумал, - главное, было бы к чему прицепиться, а 117-я - хороший предлог
испоганить человеку жизнь. Это у нас в "лунявке" беспредел, а в нормальной
хате все по закону - "столовая иерархия".