"Феликс Разумовский. Вселенский расконвой ("Зона бессмертного режима" #2)" - читать интересную книгу автора

- О, генерал! О, отец наш!
Никто не пренебрег, все выразили респект, мужчины утирали слезы, и
даже Адонай, даром, что крутой, не вздумал выделяться из коллектива. Да,
никто не хотел умирать.
Потом Ан попрощался с женами, особо - с официальной, Анту, и в
сопровождении друзей и своих приближенных направился в машинное отделение.
Идти было недалеко, на инженерный уровень, сквозь хитрые препоны переборок,
но путь этот дался ему трудно. Ужасно тошнило, подкашивались ноги, перед
глазами семафорили круги. Однако он шагал, не подавая вида, являя пример
железной стойкости - родился воином, жил генералом, а уходил
генералиссимусом.
Наконец дорога на Голгофу кончилась, перед глазами Ана предстал
машинный зал - масштабы, изоляция, защитные панели, веселенькие надписи,
намалеванные повсюду: "Внимание. Угроза пси-хротонов". В самом центре зала,
под заглушкой в полу, начиналась шахта гиперонового реактора. Там, в
энергококоне, за многоуровневой защитой, бурлили, как в автоклаве,
пространство и время.
- Генерал, прошу вас сюда, - сказал с почтением главмех и потянул Ана
к стенке, на которой красовался внушительный рубильник. - Мы подключились
напрямую, в обход коррект-цепей. Теперь достаточно ручку вниз, до упора,
точнее, до первого щелчка...
Взгляд его был полон благоговения, преклонения и восхищения. И -
непонимания.
- Ясно, понял. Вниз до первого щелчка. - Ан дружески кивнул ему, подал
для прощания руку и грустно посмотрел на своих, скорбно пребывающих в
молчании. - Ну что ж, кореша, время. Оно не ждет.
Крепко поручкался со всеми, кого расцеловал, кого обнял, кого похлопал
крепко по плечу. Ведь столько тысяч лет вместе, в одной упряжке, по одной,
вихляющей то вверх, то вниз дороге. Друзья...
- Ан!
- Утес!
- Генерал!
Тот горестно молчал, Исимуд печалился, урки катали желваки, Гиссида и
Таммуз вздыхали, нервничали и судорожно лапали глаза. А Мочегон и
Красноглаз, эти несгибаемые законники, пускали в унисон слезу, злую,
воровскую, скупую.
- Утес! Утес! Утес! Ну, сука, бля, жизнь, ну, сука, бля!
- Ну все, хорош мякнуть. Валите, - быстро заглушил поток страстей Ан.
- Время не ждет. Контакт замкну через двадцать минут. Все, увидимся на том
свете.
Честно говоря, он вдруг почувствовал приступ тошноты и не хотел
показывать напоследок всем содержимое своего желудка.
- Да, да, Утес, увидимся в раю. - Все, не задерживаясь, свалили, а на
Ана девятым валом накатила рвота - жесточайшая, выматывающая, до судорог,
до крови. Затем наступила слабость. Резко подогнулись ноги, стремительно
надвинулся пол, перед глазами чередой пошли туманные картины. Отец, мать,
Анту, Нинти, муркот, еще маленьким, смешным зверьком. Таким трогательным,
беззащитным, забавным, вислоухим. С длинными, топорщащимися усами, с
розовым сопливым носом, с влажным треугольным языком. Очнулся Ан от боли -
что-то шершаво-мокрое, напоминающее наждак, вольно гуляло по его лицу.