"Феликс Разумовский. Поганое семя ("Умытые кровью" #1)" - читать интересную книгу автора

прихожей - все-таки Зотов натоптал.
- Со всеми. - Он сунул ноги в тапки и, глянув на часы, направился к
себе. Время было два тридцать пополудни. До обеда оставалось ровно полчаса,
с этим у Дарьи Дмитриевны было строго.
В коридоре пахло нафталином и натертыми до блеска полами. Наборный,
положенный еще до совдепа паркет тихо поскрипывал у Зотова под ногами. На
стенах зеленели обои, по верху тянулись антресоли, а сам коридор изгибался
дугой и заканчивался уютной, маленькой кухней. А куда больше? Слава богу, не
коммунальная квартира, на одну семью. Гостиная, удобства, и всем по углу.
Кабинет, спальня Насти и Бурова, где теперь жила Дарья Дмитриевна, комнаты
Артема и Аленки. А еще была дверь в коридоре, ключ от которой Зотов хранил у
себя. Она вела в прошлое. В комнату, где время остановилось. В шкафу там
пылились кружевные, старинного покроя платья, на спинке стула висел когда-то
сброшенный халат, и в неподвижном воздухе все еще витал запах смерти - едва
различимый, отдающий горечью духов.
У двери в прошлое Зотов остановился. Захотелось войти, но, тронув
бронзовую ручку, он передумал. Нет, прошлое не терпит суеты, да и настрой
должен быть нынче праздничный. Ноблесс оближ1. Хотя какой там праздник, так,
возможность показать, что все еще коптишь этот свет. С таким сердцем,
правда, коптить осталось недолго. Mortem effugere nemo potest2. Как бы
торжество не перешло в похороны, а застолье в поминки. "Да, настрой
праздничный". Зотов закурил и, стараясь не стучать тростью, похромал дальше.
Из комнаты Аленки не доносилось ни звука - спала или читала, зато Артем
громыхал железом по полу, наверняка катал подаренный танк, и страшным
голосом кричал: "Бых! Бых! Ура! Победа!"
"Бурый, батя его, тихим рос, молчуном. - Вздохнув, Зотов вытащил ключи.
Отыскал нужный и, не сразу попав в скважину, отпер древний, давно не
смазанный замок. - А потом каких громких дел натворил". Открыл дверь, вошел
в кабинет и, щелкнув выключателем, сунул окурок в пепельницу.
Кабинет - это громко сказано, так, обычная комната пять на шесть. Шкаф,
кожаный диван, письменный стол с креслом, в углу на тумбочке старый "КВН" с
огромной глицериновой линзой перед крохотным экраном. Показывает, и ладно,
все равно особо смотреть нечего - "Тишина", "Пиковая дама" да надоевшие всем
физиономии Зиненко и Зубовой. Стену над диваном закрывал ковер, на нем
красовалось с десяток клинков - хоть и не рубака Зотов, а толк в оружии
понимал. Гордостью коллекции был "волчок", шашка с Кубани, без труда
разрубающая гвоздь-двухсотку. Напротив ковра висел маузер-раскладка, на
котором отливала серебром табличка с гравировкой "Тов. Зотову П. А. от ОГПУ
СССР". Мощное оружие, проверенное. Прошивает насквозь, еще и в стенке
отметины остаются...
"Спасибо, дружок, не подвел. - Зотов ласково погладил твердый бок
кобуры приклада, и глаза его стали злыми. - Только Насте с Бурым уже не
поможешь. И Аленке тоже. Испоганили девке жизнь". Ему вдруг захотелось
пережить все это заново: не торопясь, спускать курок и наблюдать, как
корчатся подонки в кровавой луже...
"Не убий и спасешь душу. - Справившись с переживаниями, он уселся за
стол и сразу ощутил себя прежним Зотовым, уверенным, властным, волевым. - А
иногда убьешь, и на душе становится легче".
Он вспомнил раскисшую прифронтовую дорогу. Четырнадцатый год, Галиция,
осень. Под матерный лай и храп лошадей, щелканье кнутов и грохот канонады