"Альберт Родионов. Серое небо асфальта " - читать интересную книгу автора

В балкe - свет, и их не видно, а те, за столом, под тусклым
электричеством, голой, в коростах мушиного помета и пыли, лампочки, мило
щебечут... Он снова наливает, словно боится, что женщина останется трезвой и
не отдаст то, что добровольно принесла; нет, он знает, что отдаст, но все
равно боится... вдруг что-то помешает, да и женщины... непредсказуемы.
Внутри строения жарко! В углу, на куске жести, возбужденно краснеет
спиралью самодельный тэн, от спиртного и желания покраснела женщина, и
сторож пылает лицом, несмотря на темную небритость щек; пожалуй, не был
уверен в появлении дамского пола и поленился соскоблить щетину, если конечно
не нарочно, для него и оставил.
Пацаны, об этом конечно не думают: кто, что оставил, для кого, зачем;
их глаза ловят каждый момент, движение сидящих под гнетом лампы, и горят
ожиданием, нетерпением, раздражением - почему так долго не кончается
водка...
Наконец, рука, та, что тоньше и светлее, медленным движением вниз
отсчитывает пуговицы, и кофточка виснет на спинке стула.
- Жарко, - говорит она, это видно по ее полным красным губам, и его
рука гладит голые округлые плечи...
Он встает, снимает пиджак, укладывает в головах топчана и гасит свет!
Одинокий фонарь - предатель торчит за спиной и чебурашки понимают, что
их уши в окне, словно в кадре мультика, а они глядят в темноту... Потому
отходят, изредка перешептываясь, ждут... курят... пряча огонек сигареты в
кулаке и тяжко думают...
Балок оживает, словно избушка на курьих ножках, начинает качаться,
поскрипывать, смешно покряхтывать...
Шестнадцать глаз в свете ночи и отражении окна, блестят и зреют
решимостью, восемь извилин сообща взялись называться мозгом и...
- Что вы, как маленькие?! - шепчет старший и решительно рвет на себя
дверь... Тонкий крючок жалобно стонет и разгибается, внутри тишина... потом
женский вскрик, мужской мат и рядом с головой старшего пролетает тяжелая
сковорода.
- Мимо! - радостно думает он со товарищи, шаря рукой по стене в поисках
выключателя... лампочка загорается, и где-то далеко, далеко, вскользь,
старшой понимает, что секунду назад был на краю.
Видя лезущую в двери толпу, сторож тоже сознает, что погорячился -
бросив сковородку, но объясняться времени нет, и не помогут теперь
объяснения, поэтому, разбивает кулаком лампочку, лениво повисшую засохшей
соплей под картонным потолком, хватает пиджак и, пряча в него руки, словно
киношный типаж, бросается в окно...
Звон стекла, снова крики, шумно сопящие носы, зажженная спичка, и
обнаженное, скрюченное в улитку, женское тело в углу топчана, ее озирающиеся
вокруг, в поисках покрывала, тревожные глаза. Димка видит покрывало на полу,
поднимает и протягивает голой женщине, но старший вырывает его из рук и
отбрасывает в сторону. Его гневный взгляд, с незнакомым блеском, жжет Димку
обещанием неприятностей...
- Раздвинь ноги! - приказывает он, и женщина, слыша его тон,
подчиняется. Спичка малым светом освещает тайну! такую доступную, дешевую
сейчас, но высоко ценимую уголовным кодексом, и шестнадцать зрачков,
радужек, белков, с замиранием сердца приобщаются к созерцанию
сокровенного...