"Мишель Рид. Непримиримые влюбленные " - читать интересную книгу автора

добьется. А она хотела Доминика - так сильно, что больно даже вспоминать об
этом.
- Мы просто не подходили друг другу, - категорически заявила Мэдлин. -
Слава Богу еще, что быстро это поняли. Успешно идут дела на конюшне Чарлза
Уэйверли? - сменила тему Мэдлин.
- Очень. Лошадь, которую он тренировал последний год, выиграла дерби.
Многие в Лэмберне будут удивлены, грустно подумал Эдвард Гилберн,
наблюдая за дочерью. Гладкая маска благовоспитанной леди скрывала ее лицо.
Он с тоской вспомнил, как черноволосая девочка с лукавыми глазами, похожая
на цыганку, скакала и прыгала на радость ему. Вспомнил время, когда Нина
его умиляла, а Мэдлин просто шокировала. Нина наполнила его сердце
радостью, позволив ему занять место умершего отца. А Мэдлин дикими
выходками выводила его из себя, и его гнев обрушивался на ее непокорную
голову. Хотя втайне он уважал дочь. Она скакала верхом как дьявол, играла
во все спортивные игры. Когда девочка Мэдлин превратилась в упрямую и
своенравную девицу, бедным молодым людям, которых пленяли коварные голубые
глаза и буйная грива темных волос, было трудно устоять перед ней.
Ди отчаялась смирить ее, вспоминал Гилберн. После одного из визитов
Мэдлин в Бостон Ди послала с ней письмо, в котором саркастически
спрашивала: может быть, Эдвард специально воспитал дочь такой своенравной?
Но даже Ди вынуждена была признать, что Мэдлин притягивает мужчин, как мед
притягивает мух. Она действовала на них возбуждающе. Умела настоять на
своем, но могла и посмеяться над собой. Не многим это удается.
Доминик не смеялся, глупец! Если бы он только засмеялся в ту роковую
ночь на балу в загородном клубе, может быть, Мэдлин и не сбежала бы. Может
быть, сейчас она не сидела бы рядом с отцом и не вела бы беседу с видом
умудренной светской дамы.
Гилберну больше нравилась другая, живая, кипучая Мэдлин, чтобы голова
шла крутом от ее шалостей и проделок, которыми она сражала своих друзей.
Но нет, прошлого не вернешь, задумчиво размышлял он. Может быть,
просто время так изменило ее. Вероятно, Доминик Стентон только ускорил
естественное развитие - хотя сомнительно. Гилберн хорошо знал дочь, знал,
какой бес сидит в ней, ведь такой же сидел и в нем. Чтобы приручить беса,
ему потребовалось сорок лет, и он не ожидал, что с Мэдлин все произойдет
гораздо быстрее.
Нет, помог Доминик. Это он научил ее сначала думать, а потом
действовать. Прятать свое строптивое "я".
Выстроились, как на официальном приеме, подумала Мэдлин, когда машина
остановилась перед загородным домом из серого камня. Луиза, Нина и
серьезный молодой человек ожидали их на нижней ступеньке широкой каменной
лестницы.
Луиза ничуть не изменилась с тех пор, как Мэдлин видела ее в последний
раз, а прошло целых четыре года. Невысокого роста, изящная, прекрасные
золотистые волосы, бесконечно добрая улыбка, которую Мэдлин помнила с
восьми лет. А вот Нина изменилась, с некоторым даже удивлением отметила
Мэдлин. Сестра за четыре года похорошела, короткие локоны обрамляли
ангельское личико. А это, значит, Чарлз Уэйверли, решила Мэдлин, обратив
внимание на незнакомого молодого человека, стоявшего между дамами. Высокий,
жилистый, он напоминал фермера, которому приходится много работать
физически. Женщины не доставали ему даже до плеча. В выражении