"Райнер Мария Рильке. Пьер Дюмон (Новелла)" - читать интересную книгу автора

сетки и помог своей матушке выйти из вагона. С гордым видом он взял ее под
руку, но госпожа Дюмон, хотя она и была невысокого роста, смогла лишь
просунуть своему кавалеру руку под мышку. Носильщик завладел чемоданом. Так
они шли в знойный полдень, по пыльной улице к гостинице.
- Что мы будем кушать, мама?
- Что хочешь, милый!
И тут Пьер начал перечислять свои любимые блюда, которыми его кормили
дома во время двухмесячных каникул. Можно ли будет заказать то-то и то-то? И
с лукулловской точностью обсуждалось все, от супа до яблочного пирожного с
кремом. Маленький солдат был настроен шутливо; все эти любимые блюда,
казалось, и составляли содержание его жизни. Словно на этой основе и
возникали все остальные события. И он начинал снова и снова: "Помнишь, когда
мы в последний раз ели то-то и то-то, случалось то-то и то-то". Правда, ему
приходило в голову, что он сегодня в последний раз будет наслаждаться всем
этим перед четырехмесячной учебой, и тогда он умолкал и почти неприметно
вздыхал. Но веселый, солнечный летний день бодрил детскую душу, и Пьер снова
отважно болтал обо всем на свете и вспоминал о чудесных днях уходящего
отпуска. Было два часа дня. К семи он должен был явиться в казарму, стало
быть, через пять часов. Пять раз должна была большая стрелка обежать
циферблат - осталось еще много, много времени.
Обед кончился, Пьер ел с аппетитом. Но когда мать наливала ему красного
вина, и поднимала стакан, и с особым значением глядела на сына влажными
глазами, у него кусок застревал в горле. Его взор блуждал по комнате. Он
помедлил на циферблате; было три часа. Четыре раза большая стрелка... - так
думал он. Это ему придавало мужества. Он поднял свой бокал и чокнулся, быть
может, слишком звонко: "За радостное свиданье, матушка!" Его голос изменился
и посуровел. И он быстро поцеловал, как бы боясь вновь поддаться слабости,
маленькую женщину в бледный лоб.
После обеда они бродили вдвоем по берегу реки. Им почти не встречались
прохожие. Никто не мешал им говорить друг с другом. Но разговор часто
прерывался. Пьер высоко держал голову, не вынимая рук из карманов, и
рассеянно смотрел большими голубыми глазами на мерцавшую от зноя реку и на
фиолетовые склоны другого берега. Госпожа Дюмон заметила, что в аллее, по
которой они шли, листья все желтели и увядали. Кое-где они даже падали на
тропинку, когда один листок хрустнул у нее под ногой, она испугалась.
- Близится осень, - тихо сказала она.
- Да, - пробормотал Пьер сквозь зубы.
- Но мы чудесно провели лето, - продолжала госпожа Дюмон почти
смущенно.
Ее сын ничего не ответил.
- Мама, - не обернувшись к ней, промолвил он, - передай милой Жюли мои
приветы, хорошо? - Он умолк и покраснел.
Мать улыбнулась.
- Об этом можешь не беспокоиться, мой Пьер.
Жюли была юная кузина, к которой маленький кавалер был неравнодушен. Он
часто гулял у нее под окном, играл с нею в мяч, дарил ей цветы и носил -
чего не знала даже госпожа Дюмон - фото кузины в левом нагрудном кармане
мундира.
- Жюли тоже уедет из дома, - сказала мать, радуясь, что удалось завести
разговор с сыном на эту тему. - Ее пошлют в английскую школу или в