"Анри де Ренье. Провинциальное развлечение" - читать интересную книгу автора

таким монотонным бременем. Я потерял даже тот род покорности и равнодушия, в
который я укрывался, когда отчетливо видел свое положение. Временами я не
являюсь больше господином своих мыслей, и, украдкою, коварно, у меня
проскальзывают искорки надежды и вспыхивает пламя мятежа. Я погружаюсь в те
мечтания, которые я раз навсегда запретил себе. Сознание мое прорезывают
бурные и бесформенные вспышки, словно молнии, которые на миг озаряют
непрозрачную, вязкую и глубокую тьму.

Вчера, в воскресенье, войдя в гостиную тетушки в то время, как она была
у вечерен, я был приятно изумлен встречею с г-ном де ла Ривельри,
дожидавшимся возвращения тетушки. Г-н де ла Ривельри был связан с моим отцом
симпатией. Когда мои родители бывали в П., он никогда не забывал приехать из
Валлена и сделать визит моей матушке. Г-н де ла Ривельри любезный и умный
человек. Обладая этими качествами и будучи весьма образованным юристом, он
мог бы сделать прекрасную судебную карьеру, если бы не отказался от всех
предлагаемых ему выгодных должностей из нежелания покинуть Валлен, где его
удерживала связь с женою кондитера. Г-н де ла Ривельри остался верен любви
своей юности. Над этим смеются в Валлене, что не мешает, однако, г-ну де ла
Ривельри пользоваться всеобщим уважением. Он занимает должность судебного
следователя и обнаружил на этой должности большую прозорливость и тонкое
искусство. С истинным мастерством он провел следствие, закончившееся арестом
убийц жены Валло. Дело это несколько лет тому назад произвело немало шуму.
Страшный для воров и убийц, г-н де ла Ривельри является лучшим из людей по
отношению ко всем другим. Когда он узнал, что я собираюсь поселиться в П. у
тетушки Шальтрэ, он осведомился о мотивах, толкнувших меня на это
провинциальное затворничество. На участие, которое он проявил ко мне, я
ответил холодною сдержанностью. Я постыдился бы признаться ему в своем
малодушии и предпочел бы, чтобы он приписал мое удаление от мира
какой-нибудь не столь серенькой причине. Мое скрытничанье привело к
некоторой натянутости наших отношений и затруднило установление между нами
близости, но мое уважение и симпатия к г-ну де ла Ривельри нисколько не
уменьшились от этого. Эта симпатия и это уважение являются в достаточной
степени обоюдными, потому что, увидя, как я вхожу в гостиную, г-н де ла
Ривельри сделал жест приятного изумления. Г-н де ла Ривельри - человек
небольшого роста, слабого сложения, с изящными манерами, с улыбкою на
тщательно выбритом лице, с видом обязательным и внимательным. Его костюм,
галстук и перчатки были черные, все очень впору и даже не без кокетливости.
Он извинился, что позволил себе войти в гостиную в отсутствие г-жи де
Шальтрэ, но он заехал в П. лишь на несколько часов и у него была к моей
тетушке просьба позволить ему снять и напечатать фотографию с принадлежащего
ей портрета известного президента д'Артэна, что был убит своим коллегою,
советником Сориньи. Г-н де ла Ривельри рассказывает об этом знаменитом в
свое время преступлении в "Истории валленского парламента", второй том
которого он заканчивает. Он открыл любопытные документы по этому темному и
громкому делу, которое проливает интересный свет на судебные и парламентские
нравы XVII века. Упомянутый президент д'Артэн был родственником Шальтрэ. Вот
почему его портрет оказался собственностью моей тетки, которая не придает
ему, впрочем, большого значения и повесила его в самом темном углу гостиной.
Продолжая разговаривать со мною, г-н де ла Ривельри подошел к интересующей
его картине. Это законченное полотно в довольно красивой старой раме. На