"Майн Рид. Золотой браслет, вождь индейцев (fb2)" - читать интересную книгу автора (Рид Майн)

Глава 6. ВЕЧЕР У КОМЕНДАНТА

В следующую субботу, около десяти часов вечера, был праздник в главной квартире коменданта, и обе залы миссис Сент-Ор были полны гостей.

По правде сказать, мужчины — и главным образом офицеры — преобладали, впрочем, было около двадцати дам: одни — постоянные обитательницы форта, другие — их знакомые, с мужьями и братьями.

Весь этот люд явился сюда, преследуя различные цели: одних пленяла обещанная большая охота, других — возможность купить выгодно участки окрестных лугов; наконец, многих — просто любопытство.

— Миссис Пейтон, — говорил подпоручик Гевит молодой женщине, входившей в залу, — обращаюсь к вам и ищу вашего содействия: мисс Брэнт не верит мне, что дамы вместе с нами отправляются на охоту с борзыми.

— Так и есть, — ответила улыбаясь миссис Пейтон. — Что касается меня, то я всегда сопровождаю мужа на охоту, правда, не беру с собой ружья. Но некоторые дамы являются с оружием и не далее как в прошлом месяце одна девушка из Кентукки, бывшая с нами, убила трех буйволов.

Жюльета Брэнтон была возмущена подобным подвигом, а ее кузина Нетти воскликнула:

— Правда? Трех буйволов, своими руками? Воображаю, как она этим гордилась! Надо мне попробовать убить хотя бы одного на большой охоте, которую нам обещает комендант.

— Если только вы возьмете проводником меня, то убьете двух, — уверял ее Гевит.

— А я, — возразил весело поручик Пейтон, — советую вам заручиться покровительством такого старого проныры, как я, если не хотите вернуться с охоты с пустыми руками.

В эту минуту миссис Сент-Ор подошла к разговаривавшим.

— Мисс Жюльета, я право в отчаянии, — сказала она, — но комендант говорит, что он вынужден немного отложить охоту… всего на несколько дней, до тех пор, пока одна или две рекогносцировки очистят местность от появляющихся там и сям индейцев, а в ожидании вы должны довольствоваться охотой с борзыми на зайцев в окрестностях форта. Принимали ли вы когда-нибудь участие в такой охоте?

— Никогда еще!

— Это очень интересно, и у мужа моего превосходные собаки. Но, вероятно, мисс Нетти Дашвуд трудно будет довольствоваться такой смиренной дичью.

— Что же делать, — со вздохом сказала Нетти. — Я надеюсь все-таки, что эти несносные индейцы уберутся и очистят для нас место.

— Будьте уверены, что и мы надеемся на это, — произнесла миссис Сент-Ор с некоторой грустью в голосе. — А что, если мы оставим охоту и займемся немного музыкой? Мисс Жюльета, не споете ли вы нам что-нибудь?..

Жюльета не заставила себя просить, встала и подошла к роялю, а за ней целый рой поклонников.

Капитан Джим Сент-Ор, стоявший до этого в стороне, перешел залу и устроился рядом с Нетти Дашвуд.

— Ну-с, дитя мое, что скажете вы о жизни в крепости?

Хотя он был гораздо моложе своего брата коменданта, капитан имел особую манеру, полуотеческую, полубратскую, при общении с молодежью. Не мешает к тому же заметить, что он был почти вдвое старше Нетти.

— По мне это — прекрасная жизнь! — воскликнула мисс Нетти Дашвуд с увлечением. — Все эти господа так внимательны и любезны!

— Вы слишком добры, отзываясь о них так, — скромно ответил капитан. — Но позвольте мне предложить вам один вопрос, мисс Нетти. Не знаете ли вы человека по имени Франк Армстронг?

Губки Нетти задрожали, когда она промолвила в ответ:

— Конечно, я знаю господина Франка Армстронга и даже думала, что он здесь, в форте. Отчего он так долго не показывается в зале?

Голос капитана сделался серьезным:

— Способны ли вы хранить тайны?

— Конечно.

Губы ее все еще дрожали.

— Вот в чем дело: Армстронг уехал на неделю или на две, и он вручил мне письмо к вам, мисс Нетти.

— Письмо, ко мне! — вскричала девушка вне себя от удивления. — Уверены ли вы в том, что это письмо мне, а не другой?

— Совершенно уверен. Да разве вы не из числа его друзей?

— Еще бы! — сказала она с выражением полной искренности.

— Ну, тогда это совершенно естественно. Армстронг отправился в свою первую экспедицию. Как и всякий молодой офицер на его месте, он решил, что может не возвратиться. Ну, вот вы и испугались… Ему ничто не угрожает, и он преблагополучно вернется через восемь или десять дней.

Нетти вдруг побледнела, и лицо ее выразило страдание.

Капитан изменил тон и притворился очень недовольным ею.

— Я так и думал, — сказал он как бы про себя, — храбрости ни на грош… Полноте, постарайтесь быть благоразумнее и храбрее, а то я не решусь выполнить поручение вашего друга.

Она подняла на него свои чудные голубые глаза, полные благодарности, и проговорила:

— Да, браните меня. Мне это полезно. Но только говорите скорее. Это письмо, где же оно? — спросила Нетти нетерпеливо.

— Вот, — сказал капитан Джим, вынимая из кармана конверт. — Пожалуйста, не обращайте внимания на то, что написано на конверте… Эти молодые офицеры всегда пишут завещание, отправляясь в экспедицию, которая не имеет и не может иметь никаких дурных последствий.

— Ради Бога, что же написано на конверте, господин капитан? Скажите мне, прошу вас! Я не смею взглянуть на конверт на глазах у всех.

— Там написано: «Вскрыть только в случае, если я буду убит или взят в плен индейцами». Всегдашняя манера этих молокососов… Когда он вернется, ему будет ужасно стыдно за эти строки…

— Да, когда он вернется… Но вернется ли? И, во всяком случае, когда он может вернуться?

— Трудно определить. Цель экспедиции — узнать, есть ли индейцы в окрестностях, и в каком числе. Но Армстронг в хорошей компании, он в отряде со своим другом лейтенантом Ван Диком, да с ними человек тридцать драгун и превосходные проводники-индейцы. Ван Дик уже года три служит в равнинах и знает свое дело.

— Гм! Если бы только с Ван Диком, я не была бы очень спокойна, — возразила мисс Нетти. — Ведь он не из школы. Вы знаете?

Капитан Джим рассмеялся.

— Так же, как я, дорогое дитя, и как три четверти наших лучших офицеров.

— А я думала, что школа необходима, чтобы сделаться хорошим солдатом, — сказала необдуманно девушка, — или, по крайней мере… Ради Бога простите, капитан. Я не хотела… я совсем не то хотела сказать…

— Не извиняйтесь. Ведь это вообще очень распространенное мнение. Но тем не менее оно несправедливо. Вест-Пойнт никогда еще не воспитывал солдата. Воспитание в этой школе дает все средства сделаться хорошим солдатом, — это правда. Пожалуйста, не подумайте, что я отзываюсь так о школе из зависти. Мой брат — воспитанник этой школы, и лучшего офицера я не знаю. Но можно быть отличным офицером и не окончив школы.

— А к какой категории офицеров вы причисляете Ван Дика? — спросила вдруг девушка.

Капитан тотчас умолк. В семье Сент-Ор был обычай никогда не говорить дурного о товарище.

— Мисс Брэнтон, кажется, начинает петь; мы лучше сделаем, если помолчим, — сказал он, обрадованный возможностью не отвечать на предложенный ему вопрос.

Жюльета пропела романс, пропела верно, чистым голосом, но без надлежащего выражения; ее благодарили, хотя пение, видимо, никого не тронуло. Вслед за романсом миссис Сент-Ор заиграла прелестный вальс Шуберта.

В ту же минуту поручик Гевит пригласил на тур вальса Нетти Дашвуд, и капитан был избавлен от произнесения приговора над Ван Диком.

Вальс сменила полька, затем кадриль; одни танцы следовали за другими; танцевали даже виргинский «риль».

Комендант, полковник Сент-Ор, в парадном мундире, с эполетами и золотыми кистями на груди, был не из последних танцоров. Он пользовался возможностью развлечься и забыться от ежедневных забот, и в этом увлечении поспорил бы с любым из своих безбородых подпоручиков.

Этот юношеский пыл полковника возбуждал нелестную критику в устах старых ворчунов, капитанов Штрикера, Грюнтея и других, в качестве завзятых холостяков презиравших танцы.

— Нечего сказать, хорош комендант! — ворчали они главным образом из-за того, что этот бал лишил их возможности просидеть в своей холостяцкой компании за трубкой и пуншем.

Полковник не обращал внимания на их ворчание и не пропускал ни одного вальса.

Уже было за полночь; котильон был в полном разгаре, как вдруг блеснула молния и раздался оглушительный удар грома. Все бросились к окнам. Но в ту же минуту в открытое окно ворвался порыв ветра с крупными каплями дождя; окна и двери были поспешно закрыты. Затем танцы возобновились среди гула и шума непогоды.

Нетти Дашвуд была бледна; ее кавалер Гевит как мог старался успокоить Нетти.

— Ведь это скоропроходящая гроза, — сказал он. — Конечно, в такое время лучше быть на балу, чем в поле. По счастью, мы только что получили подкрепление, и, конечно, на них сейчас же обрушилась служба потяжелее; без их прибытия, пожалуй, мне как раз пришлось бы теперь быть в разведке.

— А эти бури опасны на равнинах? — спросила девушка. — Не бывает ли смертельных случаев от ударов молнии?

— Мне не случалось этого видеть. Там страшен только дождь. Случается так, что люди расположатся лагерем в долине или в ложе высохшего ручья; начинается ливень, вода прибывает и сносит палатки. Один из наших отрядов месяца два-три тому назад попал как раз в такую передрягу, и несколько лошадей погибло. Но на этот раз в отряде есть Красная Стрела, один из самых искусных и сведущих проводников.

— В самом деле? Как я рада слышать, что они с хорошими проводниками.

— Как вы добры, мисс Нетти, что интересуетесь нашими молодцами. А они, уверяю вас, очень мало обращают внимания на такой дождь. Однако, позвольте, какой же я недогадливый… Вы, вероятно, знаете кого-нибудь из наших офицеров, ушедших в разведку?

— Да, там мой двоюродный брат, — ответила девушка, краснея до самых корней своих белокурых волос. — Итак, вы уверены, что им не угрожает никакая опасность?

— Решительно никакая, — произнес он, немного задетый за живое тем чересчур сильным участием, которое его дама принимала в отсутствующих.

В это время раздался оглушительный удар грома. Котильон приостановился; дам развели по местам, и бальная зала обратилась в залу ожидания. Разговаривали вполголоса. Никто не смеялся, все стали серьезны, все чувствовали невольно какой-то гнет.

По счастью, это продолжалось недолго. Гроза пронеслась, и, когда отворили окна, в чистом небе светила луна.

Подпоручик Гевит, решительно разобиженный тем, что не сумел произвести желаемого впечатления на мисс Нетти Дашвуд, воспользовался первой возможностью оставить бал и пошел по дорожке, ведущей к офицерским квартирам.

«Должно быть, этот пьяница Ван Дик ее сильно интересует. Удивительно, что она в нем нашла…»

Эти размышления помешали молодому офицеру заметить черную фигуру, которая, отделившись от стены и тихо, крадучись как кошка, скользила за ним. Это был полуголый индеец; в руках у него был натянутый лук.

Вдруг в темноте ночи раздался крик:

— Берегитесь, Гевит!

Инстинктивно молодой человек бросился в сторону. В ту же минуту послышалось дрожание натянутой струны, свист стрелы и вслед за этим крик боли.

Капитан Джим, стоявший на крыльце комендантского дома и так вовремя предупредивший подпоручика, бросился на крик. Черная фигура уже исчезла.

— Вы ранены?.. — спросил он молодого человека. — А, вижу, по счастью — в руку. Не пугайте дам, бегите к себе и пошлите за доктором. Я попробую поймать мерзавца.

Не разбирая дороги, капитан бросился к караульному помещению.

— Сержант, выведите всех солдат! — закричал он. — Кто-то ранил стрелой подпоручика Гевита. Хватайте всех краснокожих, какие вам попадутся, и приведите их в крепость. Ну, слышали вы, что я сказал?..

— Извините меня, господин капитан, но без дежурного по караулам я…

— Я всю ответственность беру на себя. Идите!

Без дальнейших рассуждений люди взяли ружья, и весь караул направился к тому месту, где еще вечером на заходе солнца видели шалаши индейцев.

Шалашей не осталось и следа; огни погашены, ни одного краснокожего не было видно на триста шагов вокруг.

Едва только убедились в этом, как послышался выстрел у противоположной стены крепости, и вскоре от одного часового к другому передавался крик:

— Караульного, номер восемь!..

«За конюшнями!.. Разбойник ушел в другую сторону. Не поймать! — сказал про себя капитан Джим. — Хорошо, нечего сказать! Надо было взять погоню на себя и распоряжаться за дежурного офицера».

— Кто дежурный эту ночь, сержант?

— Господин Грогам… Вот и он!

— Что вы там делаете, сержант? — кричал тот. — Разве вы не слышали выстрела за конюшнями? На кой черт караул ушел за ограду? И кто позволил себе распоряжаться и отдавать приказания в мое отсутствие?

— Это я, — сказал, подходя, капитан Джим. — Нельзя было терять времени, и сержант не виноват, если…

Поручик умолк, увидя, с кем имеет дело, и караул возвратился на место. Через пять минут капрал рапортовал старшему:

— Какой-то индеец прошел за ограду у номера 8; часовой выстрелил, но промахнулся.

В это время подошел адъютант Пейтон; он услыхал выстрел и спешил узнать, что случилось.

Не дослушав до конца рассказ о происшедшем, он сказал:

— Я готов пари держать, что это Татука пустил стрелу. В день вступления отряда Гевит до крови исполосовал его хлыстом, и Татука хотел ему отомстить.

— Пока мы не изведем этих негодяев до последнего, — сказал господин Грогам, — мира у нас не будет.

— Легко сказать, — смеясь, возразил капитан Джим. — Но так как мы не можем сейчас начать преследование Татуки, то уж лучше пойдемте навестим беднягу Гевита. Он должен благодарить судьбу, что я случайно оказался на крыльце и успел его предупредить, а то стрела угодила бы ему в грудь.

— У меня предчувствие, что этой осенью не обойдется без крупной передряги, — заметил адъютант Пейтон, — и я буду очень удивлен, если этот разбойник не наделает нам хлопот.

Разговаривая, офицеры подошли к квартире Гевита и застали его на попечении доктора Слокума, уже сделавшего раненому перевязку.

Если верить уважаемому «татарину», это была просто «царапина», хотя стрела преисправно прошла руку навылет.