Тяжело вздохнув, командир замолчал. Потом взглянул на забинтованные ноги
Ивана и улыбнулся.
- Вы, Сидоркин, везде ухитряетесь гореть, - проговорил он. - На сей раз
это вас даже выручает - постра-адавшему делают снисхождение. Но впредь учтите:
если не возьметесь за ум - погорите уже окончательно.