"Персиваль Рен. Похороны викинга " - читать интересную книгу автора

продолжал кричать до хрипоты. Ни звука в ответ. Тишина.
Тогда меня охватил страх. Я бросился к воротам, повернул огромный ключ
и распахнул их тяжелые половинки.
Я увидел весь мой отряд и сержанта, отдавшего приказ об атаке. Только
тогда я вспомнил, что назначенные мной десять минут прошли.

После ванны и завтрака оба друга лежали на узких, тряских койках,
примиренные с шумным миром, если только вообще можно было примириться с
безвыходной духотой и неизбежной пылью раскаленного купе.
- Джордж, старина, - начал Божоле. - Верите ли вы в спиритизм и
чертовщину?
- Я твердо верю только в чистый спирт - это самая настоящая чертовщина,
сам пробовал, - лениво ответил Лоуренс.
- Это единственное объяснение, которое предложил мне мой сержант-мажор,
когда увидел, что творилось в форту.
"Дьяволы и призраки", - прошептал он, увидев убитого коменданта и
узнав, что трубач бесследно растворился в воздухе вместе со своей трубой и
винтовкой.
"Сержант-мажор Дюфур, - сказал я. - Выставите караулы. Пусть отряд
сведет верблюдов на водопой в оазис. Сержант Лебоди будет командовать
караулом. Прикажите ему зажечь костры и дать обед отряду. Через час всех
поставить на рытье могил. Когда появятся разведчики отряда сенегальцев
лейтенанта Сент-Андре, пусть доложат мне. По тревоге пусть немедленно все
вступят в форт. Без этого чтобы никто не смел входить. Поставьте у ворот
пост. Потом возвращайтесь и помогите мне разобраться в этом проклятом деле.
Ахмед сделает нам кофе".
И я дал ему кусок шоколада и стаканчик коньяка. Он обоим нам
пригодился, этот коньяк.
Пока я был один, я предпочитал оставаться на крыше под ярким солнцем. Я
не протестую против туарегов, но не люблю дьяволов и призраков, убивающих
людей штыками и похищающих трубачей в полном снаряжении. Я не мог за себя
поручиться и был в опасной близости к тому веселому состоянию, которое мы
называем "кафар". Лихорадка, ночь в седле и, наконец, мои разговоры с
мертвецами.
Я сидел и смотрел на лицо убитого унтер-офицера. Джордж, оно было
ужасно. Оно было искажено дикой ненавистью, болью и бешенством. Он был убит
несколько часов назад. Жара, мухи...
Я не мог больше на него смотреть. Я стал смотреть на лежавшего рядом с
ним солдата. Кто-то с благоговением прибрал его труп. Под голову ему была
положена сумка. Что это могло значить?
Потом я взглянул на стоявшего с непокрытой головой солдата. Того,
которого я увидел, когда объезжал форт и впервые заметил, что его защитники
мертвы. Он был убит пулей между глаз. Я инстинктивно стал искать глазами его
кепи. На земле я увидел два кепи. У одного из них подкладка была вырвана и
внутренний кожаный ободок выворочен наружу. Кто-то с силой вывернул его,
может быть, вытаскивая что-то, зашитое под его подкладкой? Это не могло быть
сделано срикошетившей пулей. Пуля, убившая того, кто стоял у стены, попала
ему под козырек. Тот, кто лежал со скрещенными руками, был убит пулей в
грудь. Пуля не могла тронуть этой фуражки. Человек, убитый наповал, не
станет снимать фуражку и выворачивать ее внутренности. Он дергается, может