"Морис Ренар. Тайна его глаз (фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

состоянии вымолвить ни единого слова. Мне задали по-немецки несколько
сообразных данным обстоятельствам вопросов, но я не мог на них ответить,
хотя и понял их благодаря их несложности.
Я не стану вам описывать одно за другим все мои первые впечатления
ослепшего и попавшего в плен человека. Расскажу вам только самое главное.
Я предполагаю, что меня доставили в этот госпиталь под вечер.
Насколько я мог судить, меня поместили в палату, в которой находилось
очень большое количество раненых. Водворившаяся снаружи тишина и спокойное
дыхание спящих указывали мне на то, что наступила ночь. Бой стенных часов
отмечал проходившее время. Я снова впал в полузабытье.
В полночь меня разбудили чьи-то шаги и перешептывание. Мой слух
поразили слова: "Franzose", "Augen", "Drei tausend Marken".
Разговаривавших было двое. Один только поддакивал, бесконечно повторяя при
каждом удобном случае: "So, So!" "Француз", "глаза" по-видимому относились
ко мне... Но при чем же тут была сумма в "три тысячи марок"?
- "Da ist der Kamerad!" - сказал один из голосов.
Ко мне обратились по-французски, с ужасающим акцентом:
- Как вы себя чувствуете, мой милый? Мы доставили вас в надежное
место... Also, also, вы поправитесь... Все будет хорошо. Вы не можете
говорить? Ach! Sehr gut! Ludwig, och!
Этот человек все время посмеивался от удовольствия. Еще мгновение - и
мне заткнули рот и крепко связали руки и ноги. С кровати меня опять
переложили на носилки. На этот раз автомобиль, на который они были
поставлены, работал совершенно бесшумно, и я собственно только потому и
догадался, где я нахожусь, что мы неслись с громадной скоростью.
У меня осталось впечатление, что это путешествие длилось несколько
часов. Потом я был водворен в вагон и в нем я ехал уже бесконечно долго.
Обо всем этом у меня сохранились лишь очень смутные воспоминания.
Безграничная усталость сковала мое тело, а состояние полного безразличия
парализовало мысль. По-видимому, взрыв снаряда сильно расшатал мою нервную
систему, но вполне вероятно, что мне, кроме этого, давали какие-нибудь
одурманивающие средства. Я забыл вам сказать: во все время пути я
пользовался совершенно исключительным уходом и вниманием. Чья-то опытная
рука ежедневно сменяла мне повязку, меня нежно и осторожно поили
лекарством, вообще относились ко мне чрезвычайно предупредительно. Однако
никто не обмолвился со мной ни единым словом, и даже в вагоне никто со
мной не разговаривал. Тем не менее, среди окружавшей меня тишины я ощущал
бессменное присутствие кого-то, кто окружал меня заботой.
Куда меня везли? Какую цепь имело это нескончаемое путешествие?
Теперь я имею основания утверждать, что это был затерянный где-то среди
леса дом, но в какой части центральной Европы? Этого я не знаю, и, без
сомнения, никогда не узнаю.
Вдруг мне показалось, что я просыпаюсь. Поймите меня: у меня
создалось впечатление, что я наконец по-настоящему просыпаюсь и
освобождаюсь от долгого мучительного кошмара воспоминаний о рвущихся
снарядах, о лазарете, о нескончаемом путешествии.
Я лежал на постели. Полный покой сменил тряску и ритмичное
покачивание поезда. Кто-то держал мне голову, и я чувствовал, как по моим
глазам скользил какой-то источник теплоты. "Это какая-нибудь сильная
лампа, - подумал я, - которую направляют то на один глаз, то на другой.