"Рут Ренделл. Черный мотылек" - читать интересную книгу автора

его взглядом.
Ничего особенного. Какие-то пожилые люди собрались на террасе. Еще
вчера Джулия обратила внимание на них: не плавают, не гуляют, не смеют
спуститься с утеса - обратно-то не залезть. Старики сидели под зонтиками,
под голубыми в белую полоску навесами, пары, приближающиеся к золотой
свадьбе, дедушки и бабушки, умиротворенные и малоподвижные.
- Кто-то знакомый? - поинтересовался Титус.
Джеральд походил на спящего, на сбитого с толку лунатика, который слепо
нащупывает дорогу. Но этот вопрос разрушил чары, прервал сон. Джеральд
провел рукой по высокому морщинистому лбу, запустил пальцы в густую
шевелюру.
- Ошибся, - пробормотал он. Опустил руку, попрощался как следует,
улыбаясь все так же - только красным хищным ртом, а не глазами. Глаза были
мертвые.
Супруги не стали смотреть ему вслед. Не оглянулись, не помахали,
быстрым шагом пересекая террасу, чтобы войти в гостиницу через распахнутые
стеклянные двери холла. Джулия на миг приостановилась, оглядела старичков за
столиками. Как много они курят! У каждого сигарета во рту, переполненные
пепельницы, чайники и чашки с чаем, пирожные на тарелках, колоды карт - все
под рукой, кроме солнечных очков или крема для загара. Они не выходят на
солнце. Какая-то женщина приводила в порядок лицо, смотрелась в зеркальце
раскрытой пудреницы, рисовала на сморщенном старом ротике розовые губы.
Ни одного интересного лица. Кто мог привлечь внимание писателя?
Аффектация, подумала она, игра на публику, - и проследовала за Титусом в
прохладный сумрачный холл.

Сара и Хоуп проводили вечер вне дома. Хоуп уже определилась: барбекю на
пляже, неподалеку от дома. Сара, едва гости вышли, бросилась к телефону и
договорилась встретиться со своей компанией в пабе Барнстепла. Субботним
вечером они не остались бы дома и ради отца. Пообщаться со старыми друзьями,
одноклассниками, знакомыми знакомых - святой долг.
- Постельку постели и свет оставь, - процитировала мисс Бетти на
кухне. - И к ночи меня не жди, птичка моя. Старые песни правду говорят.
Взяв с подноса стакан Титуса Ромни, она допила остатки портвейна. Так
она всегда поступала, когда у хозяев бывали гости. Как-то раз совсем
захмелела, перепробовав содержимое пятнадцати бокалов с шампанским, и Урсуле
пришлось отвезти ее домой. А в честь чего пили шампанское? Этого и Урсула не
помнила. Мисс Бетти, которую Урсула давно уже называла Дафной, а она ее -
Урсулой, выцедила капельку бренди и принялась выгружать из раковины первую
партию посуды.
- Птичка моя, прощай! - напевала она.
Познания Дафны в популярных мелодиях последних шестидесяти лет не
переставали изумлять Урсулу. Кэндлесса пленяло имя прислуги, Урсулу - этот
неисчерпаемый поток знаний. Она прошла в гостиную и застала Джеральда у
распахнутого окна, хотя стоял он почему-то спиной к нему. Вернувшись из
отеля, он не промолвил ни слова, на лице появилось давно знакомое
отчужденное выражение. На этот раз ей показалось, Джеральд отдалился больше
прежнего, словно перешел через реку и попал в другую страну. Взгляд его был
пуст и слеп, он смотрел на жену не узнавая.
Каждый раз, в субботу вечером, когда девочки совершали свои вылазки,