"Роберт Рэнкин. Чисвикские ведьмы " - читать интересную книгу автора

- Малыш настроен посвятить рабочий день работе, - отозвался Уилл. - И
более того: работать не до конца рабочего дня, а пока работа не будет
сделана. Малыш опасается, что необходимость реагировать на внешние
раздражители приведет к потере концентрации внимания и, как следствие, - к
потере рабочего места. Примерно так.
- Как много слов, - Глэдис сладострастно подмигнула. - И все такие
красивые... Хотела бы я знать, что они означают.
- Они означают, что я буду вкалывать, а если не буду, то вылечу отсюда
в один момент, - буркнул Уилл, приноравливаясь к своей клавиатуре - очень
громоздкой, с очень большими клавишами, рассчитанными на очень крупные
пальцы. Ну, во всяком случае, не столь изящные, как у Уилла.
- Но ты ведь сходишь со мной на ланч? - спросила Глэдис, скорчив
гримаску, призванную сделать ее мордашку обворожительной. - У меня есть
добавочные талоны, как раз для тебя. Мой долг - помочь тебе поправиться.
- Я в курсе.
Уилл склонился над самой клавиатурой и подумал - как обычно в подобных
же случаях - об истинном смысле жизни.
В этом мире мужчины считали Уилла пустым местом, зато толстушки его
обожали и готовы были на все, лишь бы снискать его благосклонность. Если бы
он мог любить таких женщин, его сексуальной жизни позавидовали бы боги.

Но он не любил таких женщин. Более того, он даже не находил их
привлекательными. Что было весьма досадно: против интимных отношений как
таковых Уилл ничего не имел.
- Значит, тебе некогда, дорогой, - вздохнула Глэдис. - Итак, до ланча?
- До ланча, - откликнулся Уилл и забарабанил пальцами по клавишам.
Чарльз Форт, феноменолог двадцатого века, - Уилл, кстати, даже не знал
о его существовании - однажды произнес замечательную фразу: "Чтобы начертить
круг, можно начать с любой точки". Что именно Форт имел в виду, можно только
догадываться, но эти слова, несомненно, исполнены глубокого смысла. И точно
описывают стиль работы Уилла.
Он мог начать с любой точки. Вернее, с любого крошечного участка
полотна, выбранного наобум. Он исследовал этот участок, сверяя ее с копией,
потом принимался за соседний. И вот сейчас, щелкнув крыской (назвать этот
агрегат мышкой язык не поворачивался), Уилл вывел на экран крохотный
фрагмент картины.
Итак, Медник. Медник в шапочке, жилете, рубашке с пышными рукавами и
шерстяных штанах.
Увеличив изображение, Уилл стал разглядывать лицо Медника. Детальность
прорисовки впечатляла. Он продолжал увеличивать изображение, пока оно не
заполнило весь экран. Да, просто потрясающе: даже в таком масштабе
невозможно разглядеть ни одного мазка. Ну и глаз у вас, мистер Дэдд. Уилл
покачал головой и восхищенно присвистнул. Почти фотография. Неправдоподобно.
Уилл щелкал крыской, разглядывая то один фрагмент, то другой. С
цифрокопией тоже все в порядке. Можно разглядеть каждую пуговку на рубашке
Медника, каждое волокно ткани.
Уилл откинулся на спинку кресла и снова свистнул. Да, в те времена люди
знали свое дело. Даже чокнутые. Они действительно знали, как писать картины.
После них никто больше так не смог, это искусство умерло. Само искусство
умерло. Теперь везде одни компьютеры, да и те работают кое-как.