"Федор Михайлович Решетников. Подлиповцы" - читать интересную книгу автора

Через два дня печь готова, а через год она проваливается, нужно класть
снова... Но растолкуй этим людям как следует, по-человечески, что нужно
делать, они примутся и сделают еще крепче городского мастера. В этом я
ручаюсь. Есть в Перми один печник. Он кладет печки дешево; но если склал,
так печь и тепла всегда, и угара нет, и крепка. Его призывает только бедный
класс, но богачи, само собой разумеется, надеются да архитектора - и
поправляют печки через пять лет, а некоторые и раньше. Господин этот из
Подлипной, только подлиповцы думают, что он без вести пропал или его медведи
заели. Он был работником у одного печника шесть лет, теперь семнадцатый год
работает сам, без работников, и имеет в Мотовилихинском заводе свой дом.
Подлиповцев нельзя винить ни в чем: они глупы, необразованы, но кто их
вразумит, куда они пойдут?.. "Уж помру тожно, а тамока где уж!" Под этими
словами можно понимать, что подлиповцам нравится своя деревня, а дальше -
кто знает, что такое творится. "Уйти из Подлипной? куда пойдешь? Вон ушел из
Подлипной Митюк Ковычка, еще молодой, и жену с двумя детями оставил, да так
и пропал. Поди тамока, и тю-тю!.. Пошел Терешка Вятка куда-то лес сплавлять
и утонул, сказывают. Мишка Гайва ушел в город какой-то, да так и пропал..."
Все это напугало подлиповцев до того, что они замкнулись в своей деревне, и
живут по-своему, как живется: ведь растет же дерево, живут же лошади и
коровы... Знают подлиповцы, что без жены неловко, надо бабу, - и живут с
бабами. Про идеальную любовь они вовсе не знают, у них своя любовь: играли
вместе, вместе росли, вместе и жить надо. Так и делается в Подлипной. Умрет
тот или другой, они хотя и думают, что так и надо умереть, но им обидно,
досадно, что умер такой-то, что опять надо к попу ехать венчаться. О любви
подлиповцев я расскажу в следующей главе. Досадно им: зачем дети родятся от
них, и с маленькими детьми обращаются как люди с котятами; одни только
матери немножко присматривают за детьми. С пятилетнего возраста дети растут
на произвол судьбы... Подлиповцы говорят по-пермякски. Плохо понимая наши
слова, они хотя и выговаривают их, но в исковерканном виде. Выговор их
походит на выговор крестьян Вятской и Вологодской губерний.

II

Ноябрь месяц в начале. Зима свирепствует немилосердно, как будто все
зло свое хочет выместить над Подлипной и ее обитателями. Утро. Холод в
тридцать градусов; ветер свистит по полю; деревья скрипят; верхушки их то и
дело с шумом пошатывает направо и налево, и впрямь и вкось. Ветер рыщет по
полю и гонит снег, как назло, к самым домам, до половины уже занесенным
снегом. Дороги вовсе не видать - она сравнялась с полем. Больше всего
достается крайнему домику, без крыши, с одним окном, со слюдою в рамах, до
половины заваленному снегом. Ветер так и рвет с домика, что ему под силу:
вон доску, высунувшуюся с потолка, оторвало; вон посыпались высунувшиеся
из-под снега каменья, составляющие трубу; вон четверть крыши со стайки
оторвало; вон и слюда треснула в одной раме - пошел ветер гулять по избе...
Ни одного человека не видно; не видно и животных, даже собака куда-то
спряталась... Но вот вышел из одного дома крестьянин, в полушубке из овечьей
и телячьей шкур, в шапке из такой же шерсти, с длинными ушами, в огромнейших
собачьих рукавицах, в синих нанковых штанах и в лаптях. Он уже немолод: ему
годов сорок.
- Эко диво! - сказал он, сторонясь от ветра. Ветер и стужа его злили.