"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

близости, капитан, - ответила царица. - Все люди, окружающие нас, за
исключением полковника Кобылинского, грубы и временами просто невыносимы.
Сегодня меня постигло несчастье.
Спокойный взгляд Бренкена обратился на царя. Царь сказал:
- Пропал голубой Могол.
По загорелому бронзовому лицу офицера пробежала судорога.
- Роковой бриллиант дома Романовых, ваше величество?
Царь кивнул головой и отвернулся.
- Все, что в моих силах, ваше величество, будет сделано... Вору не
удастся ускользнуть.
Царица подошла к Бренкену. Своей красивой рукой она слегка, как
дыхание, коснулась его пробора. Он почтительно склонил голову.
- Из всей моей свиты никто не способен на подобную кражу. Кроме моей
камеристки никто не знал о бриллианте. Но солдаты бродят по всему дому, ни с
кем и ни с чем не считаясь... Кобылинский больше не вправе распоряжаться
собственной властью. Вся власть у комиссаров Панкратова и Никольского.
Бренкен коротко кивнул головой.
- Большевики приобретают все большее и большее влияние. Назначение
комиссаров тоже дело их рук. Ваше величество не видели князя Сулковского?
- Да, - с живостью ответил царь, ходивший взад и вперед по комнате. -
Князю разрешили несколько минут поговорить с нами.
- Керенский отправил его с экстренными приказами Кобылинскому.
Полковник получил предписание вплоть до применения оружия препятствовать
любой попытке увезти отсюда ваше величество, кто бы ни являлся с этим
приказом. И для придания вескости этому приказу я нахожусь здесь.
Воцарилась безмолвная тишина. Как царь, так и царица поняли ту страшную
опасность, на которую намекал капитан. Они впоследствии узнали, что еще
тогда, в Царском Селе, левый эсер Масловский предпринял попытку самостийного
переворота и предъявил коменданту приказ ЦИК Советов. Масловский должен был
доставить царскую фамилию в Петропавловскую крепость. Но, хотя документ был
подписан также членом Исполнительного комитета Государственной Думы
Н.С.Чхеидзе, в то время комендант категорически отказался выполнить приказ.
Тень Советов угрожающе пронеслась над комнатой. Снег, покрывавший землю
перед окнами, внезапно превратился в сало. Дым, валивший из труб и под
тяжестью тумана опускавшийся на землю, свисал с неба, как черный траурный
флаг. Царица, только что еще очаровательно улыбавшаяся, как молодая девушка,
потеряла самообладание и нервно и мрачно потирала руки. Царь побледнел.
Черная мгла окутала всех.
Вольдемар фон Бренкен поглядел на бледный профиль императрицы. В его
глазах засветилось выражение мягкости. Он относился к ней с обожанием.
Только что окончив морской корпус, он вскоре после этого стал ее личным
адъютантом, чувствуя себя как бы ее пажем. Он любил ее, будет любить ее
вечно - любовью безгрешной, непреходящей. Он любил ее свято, он молился на
нее. В имени царицы Александры Федоровны заключалось все, что Вольдемар фон
Бренкен представлял себе о любви. Женская доброта и красота, замкнутая в
себе нежность и жажда чистоты, которая остается и по окончании земного пути.
Она была в его глазах чудом любви.
Очертания ее лица были тонкими и нежно хрупкими. Это чарующее лицо, чья
душа всегда снова расцветала, не давая состариться чертам лица, имело
мечтательные глаза, в которых, казалось, отражалась вся мировая скорбь. А