"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

князя, Верховский подумал, что он снова пьян.
- Я знаю это, - говорит Петр с мечтательным видом. В его глазах
засветился глубокий блеск. На его лице написан гимн революции. - Я знаю эту
песню: вся власть Советам! Раньше, чем забрезжит утро, правительство пойдет
к черту!
- Это говорите вы, ваше сиятельство?
Петр Непомнящий сразу же возвратился в мир действительности.
"Проклятие! Разве я сказал глупость?" Он растерянно посмотрел на министра.
- Итак, что я должен сделать? - наивным тоном спросил он.
Министр обдумывал. Но ему дорог каждый лишний человек. Он нуждался и в
князе. "К большевикам, надо полагать, он не перейдет. Надо надеяться, что
так много он выпить не успел".
- Генерал, поручаю вам защищать телефонную станцию. Телефонная
станция - душа обороны Петрограда. Защищаться до последнего человека,
генерал. Впрочем, сдача была бы для вас верной смертью.
Петр поднимает руку. Сдача? Телефонная станция? Теперь? Когда жизнь
манит? Что сказала бы на это княгиня? Ольга? Белая сказка? Он будет защищать
телефонную станцию до последнего патрона. Ведь был же он на фронте.
Участвовал в последнем наступлении Керенского. Министр снова обратился к
чинам своего штаба. Петр отправился на телефонную станцию.
Дорога не из легких. Закутанный в шубу, он съежился в сидении и
выглядывал на улицу из-за высоко поднятого воротника. Автомобиль с трудом
продвигался вперед. Спереди и сзади его сопровождал казачий эскорт. Казаки
еще верны. Но кто знает - надолго ли?
Петроград был похож на муравейник. В то время, как на окраинах
стреляли, в самом городе все еще было спокойно. Важнейшие стратегические
пункты заняты войсками Керенского. Но вот своеобразные патрули прошли по
городу. Они вооружены. Рабочие-красногвардейцы. Никто не мешает им. Они
вплотную подходили к солдатам, стоящим в строю, ружье к ноге.
Красноармейцы заговаривают с ними, жестикулируют, объясняют, говорят и
говорят. Солдаты жадно слушают новое Евангелие. Никакой дисциплины больше!
Все свободные люди! Никого больше не будут мучить! Больше не будет богатых!
Вся земля народу! А, как внимательно слушают молодые крестьянские парни в
серых шинелях. Так, так этого хотят товарищи из Смольного.
- Офицер! - раздались вдруг голоса. - Задержите его! Долой офицеров!
Слышатся ругательства. Казаки врубились нагайками в скучившуюся толпу.
Она рассыпалась. Автомобиль пронесся мимо. Петр видел солдат Керенского,
которые смотрели на это зрелище. Он смеется в душе. Ведь он сам только
зритель. Никто не знает, кому он служит. Будет дело, если ленинские молодцы
примутся за работу всерьез. Обрывки речей долетают до ушей Непомнящего. На
грузовике стоит человек и говорит и говорит, а тысячи слушают его.
Автомобиль вынужден проезжать мимо шагом. Что сказал Родзянко, бывший
председатель Думы? Он сказал, что пусть немцы займут город. Пусть они
уничтожат флот, но они задушат Советы.
Раздаются крики ярости. Холодный воздух дрожит. Снова делается попытка
нападения на автомобиль. Снова неистовствуют казаки. Они окружают
автомобиль. - Хлеба, мира, свободы! - доносится вслед.
"Гм, - думает Петр, - хлеба, мира, свободы? Разве все это одно и то
же?"
Наконец он добрался до телефонной станции. Она действительно душа