"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

Княгиня читала. Она сидела на обитом бархатом кресле и быстро и
понимающим взглядом посмотрела на него. Ее лицо побледнело от гнева и стало
похожим на камею из слоновой кости.
- Владимир! Удалитесь! У нас больше нет ничего общего! На кого вы
похожи? Вы настоящий мужик!
Она отвернулась, подошла к окну и поглядела на улицу. Петр Непомнящий
не расслышал ее слов. "Владимир? Да, он Владимир. Но он и Петр. Петр
Непомнящий. Он человек с большой дороги, человек из городских окраин. В этот
день погибает весь мир. Или, может быть, рождается заново?" Ему все равно.
Он был готов умереть. Богатство, мундиры, ордена, княжеский титул -
чепуха! Мистическая полнота идей прошлой ночи - этот источник смерти,
отрицания и уничтожения - охватил его. Будь, что будет. Но эта женщина... Он
не желал переступить мрачного порога небытия до обладания этой прекраснейшей
из женщин. Ее любовь стала для него символом осуществления всех земных
стремлений. Он готов был отдать весь блеск и все, решительно все за
вздрагивание этой женщины в его могучих руках. Голый, совсем как зверь, как
дикий зверь, он бросился на нее, опрокинул стол, схватил протянувшиеся для
отпора руки, согнул их с такой силой, что эта крупная красивая женщина с
криком боли упала на колени и стала извиваться перед ним - перед ним...
перед Петром Непомнящим, она, княгиня, владычица, которая еще вчера могла
велеть отодрать его плетьми...
Эти глаза... О! Ее глаза! Как могло небо создать такие глаза, или это
глаза ада? Петр не должен был заглядывать в эти глаза. Эта женщина, которую
он грубо поднял с полу, прижал к своей голой груди, прикосновение ее тела он
чувствовал, эта женщина, охваченная его могучими руками, с легким криком
откинула голову. Ее губы были полуоткрыты, словно полные жажды и желания, но
ее глаза, широко раскрытые, неестественно растерянные глаза, эти глаза, как
прикованные, остановились на глазах Непомнящего, а эти глаза были серыми,
гордыми и пылающими. В этих глазах светилась сила многих поколений,
поколений, привыкших властвовать, неукротимая сила полководцев и
заговорщиков, цареубийц и завоевателей. И все это исходило из глубины ее
пылающей души. В ее взгляде было столько воли, отвращения и презрения, что у
Петра Непомнящего стали сгибаться колени, его силы ослабели. Наконец, она
ударом кулака оттолкнула его от себя и с учащенным дыханием села обратно на
свое место.
Теперь ее взгляд впился в его голое тело, в его грудь, где изображена
татуировка, так что он, мучимый болью, застонал. Но сейчас же преодолел эту
слабость. В его голове молнией мелькнула мысль, слышанная им когда-то:
каждый человек может быть тем, чем он хочет быть. Он хочет быть князем
Владимиром Сулковским, он хочет, чтобы эта женщина знала и почувствовала,
что от его рук спасения нет, и во второй раз он бросился на свою добычу...
- Вы трус, Владимир! - воскликнула княгиня Ольга с издевательской
усмешкой на губах. Ее слова, как огнем обожгли Петра Непомнящего, и он почти
потерял рассудок. Она направила на него револьвер.
- Он не заряжен! - хриплым голосом закричал он.
- Вы ошибаетесь, - ответила она и выстрелила в окно, - сегодня
нечаянный выстрел ничего не значит.
Но она ошиблась. Выстрел пробудил эхо. На улице послышались дикие
крики. Кажется, что они исходят из подземного мира. Кажется, что кричат
циклопы.