"Джон Рэтклиф. Роковой бриллиант дома Романовых (Курьер царицы) " - читать интересную книгу автора

положение. Револьвер она уже держала в руке. У нее было время выстрелить
раньше, чем весь этот сброд придет в себя, застрелить двух-трех... но
тогда... но тогда они убили бы ее, должны были бы убить ее...
В этот момент она услыхала предательский треск и крик. Петр Непомнящий,
стоявший позади потайной дверцы, слышал все. Сейчас же, как только вся эта
свора ворвалась, он хотел вырваться из своего убежища. Но княгиня заперла
дверь. Он не мог выйти оттуда. Его голое тело было стиснуто в узком
помещении - но теперь он сделал отчаянную попытку взломать дверь. Княгиня
поняла это и опустила голову.
Зачем она спрятала его? Человека, чья грудь татуирована и который
совершил над ней насилие? Она сама не была в состоянии дать себе отчет в
этом. Ее внезапно охватило материнское чувство, которое до сих пор было ей
совершенно чуждо. Теперь, когда этот предательский треск доходил до ее ушей
и она почувствовала, что татуированный человек человек подвергается
смертельной опасности, она неожиданно сказала:
- Хорошо. Я согласна слушаться.
И она послушалась. Эта гордая женщина, в чьих жилах текла кровь
древнейшей родовитой знати, послушалась нагайки.
Застывший от ужаса Петр Непомнящий из своей тюрьмы услышал все. Зачем?
Зачем она сделала это? За короткое время он ее достаточно успел изучить. Эта
женщина никогда не действовала под влиянием страха. В ней, должно быть,
что-то происходило. Смутно и неясно он начал догадываться, в чем дело. Она
была настолько подавляюще прекрасна, что мысль об этом повергла его в
блаженство, он даже не посмел поверить в это: она сделала это ради него.
Не ради князя Владимира. Он знал, что этого она спокойно предоставила
бы волкам на съедение. Она сделала это для него... для бедного
Непомнящего... Для человека с большой дороги... для последнего из последних
с голубой татуировкой на груди.
Его сердце учащенно забилось от радости. Весь его страх моментально
исчез.
Горячая краска стыда залила его лицо. Что он сделал ей? Ничего иного,
только то, что, может быть, достаточно часто проделывал этот Владимир, и
все-таки все, должно быть, было иначе. Должно быть, она почувствовала, что в
оболочке этого Владимира сидит совершенно другой человек и, хотя сейчас он
тоже животное, да, жалкое животное (потому что это ты, Петр Непомнящий), но
все-таки в нем было что-то, что побудило ее заступиться за него. Она хочет
служить... Но служить ему...
Княгиня притащила кровати. Когда старик-дворецкий захотел ей помочь,
матросы кулаками выгнали его из комнаты. Она одна должна была быть их
служанкой. Они бросились на подушки. Пух легким облачком разлетелся по
комнате. Потом они распорядились подать им есть. Княгиня пошла на кухню и
принялась хозяйничать. Она принесла котлеты, ветчину и яйца, вино и
шампанское. Началось дикое пиршество.
Она стояла перед ними, молчаливая и бледная, с широко раскрытыми
глазами, едва дыша от усталости.
Когда они насытились, им захотелось развлечений.
- А ну-ка, матушка, станцуй! - крикнул вожак.
Но нет, танцевать она отказалась.
Свистнула нагайка. Пьяный ударил раз, другой, третий... Она сделала
беспомощное движение, как будто готова была подчиниться и этому унижению, но