"Герберт Розендорфер. Письма в древний Китай (Роман)" - читать интересную книгу автора

слегка кланялся, когда он говорил. А говорил он все на том же громком,
резком и немелодичном языке наших несчастных потомков. На его лице тоже
отразилось недоумение. Меня усадили на грязную скамью. Сумку вернули,
вероятно, не найдя в ней ничего опасного. Многие стражники входили в
комнату, очевидно, от нечего делать, и разглядывали меня. Несмотря на мое
незавидное положение, меня это развеселило. Хотя, в общем, мне было не до
смеха.
Некоторое время спустя, начальник вышел и вернулся вместе с человеком,
не носившим одежды стражников, - по-моему, это была женщина. Она попыталась
заговорить со мной. Я догадался, что они пригласили переводчика, но языка,
на котором говорила женщина, не понимал. Тон и громкость ее речи были почти
такими же, как у всех, кто ко мне обращался до сих пор. Потом приводили
других переводчиков, всего, наверное, человек десять. Сначала у меня была
слабая надежда, что кто-нибудь из них заговорит на нашем языке. Но потом я
ее оставил, да и начальник стражи, видимо, тоже.
Сколько все это продолжалось, сказать не могу. Однако, когда ушел
четвертый переводчик, кто-то из младших стражников, видимо, настроенный ко
мне дружелюбно, принес тарелку, выдавленную из железа; на ней лежали вещи,
которые после внимательного осмотра показались мне съедобными. Он же сунул
мне в руку какой-то инструмент, - потом я видел много таких инструментов, но
о них позже, - тоже из железа. Он называется "Вэй-ка". Здешние люди
поступают весьма разумно, не прикасаясь к пище руками, а перенося ее в рот
при помощи этого инструмента. Есть мне из-за волнения и страха совсем не
хотелось, к тому же лежавшая на тарелке пища вызвала у меня отвращение: это
была серая, зернистая каша (отдаленно похожая на рис), на которой лежало
несколько кусочков чего-то черного, при ближайшем рассмотрении оказавшегося
мясом. Сверху все это было полито чем-то густым и красным. Я сказал себе: ты
прибыл в будущее не для того, чтобы испытывать отвращение, а чтобы
накапливать опыт и наблюдать. И я немножко поел этой каши. На вкус в ней
чувствовалась главным образом соль, к тому же она была слишком горяча. Потом
я убедился, Что "здесь" все, даже люди образованные, едят пищу обжигающе
горячей. Так что инструменты Вэй-ка необходимы им еще и по этой причине:
если бы они ели, как мы, они бы обожгли себе все пальцы.
Мясо на вкус отдавало кожей и тоже было слишком горячим.
Я немного поел и, решив, что на этот раз узнал достаточно, сделал одну
восьмую поклона - в конце концов, начальник стражи по рангу гораздо ниже
меня, - и вернул железную тарелку и инструмент Вэй-ка. Когда я показал
жестами, что хочу пить, мне принесли сосуд из стекла, наполненный какой-то
неприятной на вид белой жидкостью - коровьим молоком, как я узнал позже.
Да-да, они пьют здесь молоко от коровы! Мне сделалось плохо от одного его
запаха, и в первый момент я даже подумал, что меня задумали отравить.
Покачав головой, большеносый забрал у меня сосуд с молоком и принес другой,
в котором было около четверти шэна ( воды, и я ее выпил. Вода была хорошая.
Когда пришел десятый переводчик, мне показалось, что после долгой ночи
с дождем и снегом взошло яркое солнце: у него было обычное человеческое
лицо. Ростом он был хотя и выше меня, но все же не так высок, как все
остальные. Тем большим было мое разочарование: он тоже не понимал меня.
Наверное, он был с Южных островов (.Возможно, там люди не так сильно
изменились, как в нашей многострадальной столице. Или где, в таком случае, я
нахожусь? Надеюсь, у меня будет возможность это выяснить. Однако язык в