"Герберт Розендорфер. Кадон, бывший бог " - читать интересную книгу автора

не выделяющихся, то есть нарочно ведет себя вызывающе, считая себя в
полнейшей безопасности, ибо таким образом он (якобы) остается для
австрийской полиции совершенно незаметным, - короче, кем еще мог быть этот
столь живописно скачущий и вовсю барабанящий отец Полудудек, как не шпионом?
Неясно было, правда, для кого он шпионил. Для Наполеона? Для русских? Или
для Ватикана? Несмотря на тщательнейшую слежку, полиция так и не смогла
выяснить, на кого он работает, хотя и не потому, что слежка была
недостаточно профессиональной, а просто потому, что Полудудек никогда не был
шпионом.
Своей второй по важности жизненной задачей, после почитания богородицы,
Полудудек считал обращение овец заблудших. Он являлся в дом к Фридриху
Шлегелю, ловил на улице Клеменса Брентано, бегал за Захариасом Бернером,
твердя им: "Обратитесь же, обратитесь в веру истинную!" Сумрачный Захариас
Вернер, и без того близкий к помешательству, не выдержал и, схватив будущего
святого за шиворот, попытался вытолкать его за дверь, однако тот, упершись
всеми конечностями в прочные деревянные косяки, лишь завопил еще громче,
призывая несчастного поэта обратиться в истинную веру. Под конец Захариас
Вернер начал видеть белых мышей и, чтобы избавиться от миссионерских
приставаний Полудудека, сказал, что готов уверовать во все, что тому будет
угодно.
Святой ушел, однако белые мыши остались. Позже Полудудек объяснял, что
это скорее всего были ангелы, призванные охранять душу Вернера до тех пор,
пока из нее не выветрятся последние следы лютеровского мракобесия. Венские
обыватели с удовольствием глазели на необычную пару, прогуливавшуюся по
утрам по Пратеру рука об руку - плотный, почти двухметрового роста поэт
Захариас Вернер, и на удивление маленький и худосочный патер Инноценц-Мария
Полудудек, которому стоило больших трудов удерживать под руку заблудшего
поэта и одновременно распевать гимны во славу Девы Марии. Неудивительно, что
тайная полиция не спускала с них глаз.
Переполнилась же чаша сия в мае 1819 года, когда Полудудек попытался
обратить в истинную веру самого архиепископа Венского. Тот аргумент, что
архиепископ и так уже католик по определению, не показался ему достаточно
убедительным. Вопрос обсуждался на высочайшем уровне. Было решено, что лучше
всего будет снарядить антарктическую экспедицию, назначив Полудудека
бортовым священником, чтобы избавиться от него хотя бы на время.
- Пускай обращает в истинную веру китов, - хихикнул архиепископ.
- Уж он-то с этим справится, - усмехнулся в ответ один из министров.
Командир корабля, Карл-Борромей Пфаундлер, рыцарь фон Гоннорвин, тоже
был в немилости у двора после того, как дерзость его деда вышла на свет
божий и была задним числом приравнена к оскорблению величества. Его дед,
служивший, как тогда говорили, чинно-благородно в какой-то тирольской
деревне (если хотите знать точно, он занимал должность учителя начальной
школы в поселке Эцталь вокняженного графства Тироль), однажды пошел в лес за
орехами, имея при себе соответствующее разрешение магистрата. Собственно,
этим его семья и кормилась. Жалованья школьным учителям тогда не платили,
это было не принято. И случилось так, что эрцгерцог, как раз охотившийся в
том лесу, принял учителя за оленя и выстрелил. После чего учитель Пфаундлер
"показался", как говорят охотники, то есть трижды перевернулся через голову
и скатился в овраг. Эрцгерцог, естественно, сначала обрадовался, однако
потом, узнав, что подстрелил не оленя, а всего лишь школьного учителя, был