"Семен Ефимович Резник. Владимир Ковалевский (Трагедия нигилиста) (Жизнь замечательных людей) " - читать интересную книгу автора

свести концы с концами, Онуфрий Осипович все больше залезал в долги. Его
ресурсы исчерпались, и тогда Владимир (он был уже во втором классе) проявил
удивительную предприимчивость. Без чьей-либо помощи он добился перевода на
казенный кошт. Ловкость, с какою он устроил дело, настолько поразила его
товарищей, что А.И.Языков, рассказывая о своем друге Анучину, подчеркнул
этот факт как особенно примечательный. Оно и понятно: подобные переходы
удавались в редчайших случаях и только благодаря высоким покровительствам,
каковых у Владимира, разумеется, не было. Вот, казалось бы, свидетельство
решительности и самостоятельности Владимира Ковалевского!
Однако мы окажемся в тупике, если зададимся вопросом: с какой целью он
все это проделал?
Ведь Владимир, как и его брат, бредил естественными науками. Карьера
государственного чиновника, к которой готовили в правоведении, не только не
прельщала юношу - она была для него немыслимой. По словам А.И.Языкова, он
много раз собирался оставить училище. И откладывал этот шаг лишь из-за того,
что предвидел негодование отца. Уже в этом сказалось различие в характерах
братьев: Александра сопротивление Онуфрия Осиповича не остановило. Но ведь
когда отец отказался вносить плату за обучение Владимира, главное
препятствие отпало само собой! И вот вместо того, чтобы мирно уйти из
училища, Владимир пустил в ход всю свою энергию и остался в нем.
Правда, если верить Анучину (а ему до сих пор верили биографы
Ковалевского), то, учась в старших классах, Владимир вообще мало бывал в
училище, ибо "проживал по целым месяцам, под предлогом болезни, то у брата,
то оставался в деревне после каникул"; он даже "мало посещал классы, но
переходил из класса в класс безостановочно благодаря тому, что являлся на
экзамены, что занятия вообще были не трудны и что начальство относилось в
это время к воспитанникам довольно снисходительно".
Но все это недоразумение: либо Языков невнятно рассказывал, либо Анучин
слишком произвольно истолковал его слова.
Конечно, начальство было теперь снисходительнее, чем в николаевские
времена. Но не настолько, чтобы Владимир мог месяцами жить вне училища и не
посещать классы. При всех его безусловно выдающихся способностях он не мог
переходить из класса в класс, являясь только на экзамены: ведь объем
изучавшегося материала был огромен. Уголовное право, церковное право,
государственное право, финансовое право, логика, психология, история права и
множество других дисциплин давались Владимиру легче, чем большинству его
товарищей, благодаря превосходной памяти и быстроте ума. Но можно ли всерьез
полагать, что учение давалось ему вовсе без всяких трудов, тем более что он
получал неизменно высокие баллы и по окончании ему присвоили наивысший чин
девятого разряда?
И все же дыма без огня не бывает: отблеск правды, рассказанной
А.И.Языковым профессору Д.Н.Анучину, должен содержаться в процитированных
строках. А какой именно правды - это можно узнать из воспоминаний Танеева.
К сожалению, Владимир Танеев в школьные годы не был дружен с Владимиром
Ковалевским и лишь дважды упомянул о нем. Первое упоминание малоинтересно
для нас, второе же вот в каком контексте:
"Чем время приближалось более к выпуску, тем жизнь в училище
становилась сноснее. Дух времени стал проникать и в наше училище. Когда мы
были во втором классе, нас стали выпускать не только по воскресеньям, но
иногда и во время недели, вечером или утром между первыми двумя и последними