"Семен Резник. Николай Вавилов ("Жизнь замечательных людей" #452) " - читать интересную книгу автора

Сергей Федорович.
Л. П. Бреславец, вместе с Вавиловым работавшая на Полтавщине,
вспоминает, что Николай успел заслужить высокое доверие директора. Ему даже
поручили сопровождать важного чиновника, посетившего станцию, и давать ему
объяснения.
На состоявшемся по случаю этого посещения торжественном обеде из
кармана Николая выползла ящерица и добралась до его лица. Все засмеялись, а
Николай невозмутимо завязал ящерицу в платок и сунул обратно в карман. Он
стал говорить о какой-то научной проблеме, связанной с этой ящерицей. "Через
несколько минут за столом уже поднялось горячее обсуждение..."
"С тех пор я наблюдала, - пишет Л. П. Бреславец, - что в присутствии
Николая Ивановича никогда не велись обычные разговоры, они всегда
поднимались на большую высоту".
Это важное наблюдение, позволяющее многое понять в характере Николая
Вавилова.
В начале января 1911 года группа специалистов направлялась из Москвы в
Харьков на I съезд селекционеров.
Еще не утратили остроты споры вокруг "переоткрытых" в 1900 году законов
Менделя, дававших в руки исследователей ключ к направленному конструированию
сортов сельскохозяйственных растений. Теория Менделя встретила самые
различные, часто противоположные, оценки. Многие крупные ученые относились к
ней с недоверием. Она, естественно, должна была обсуждаться на предстоящем
съезде.
В вагоне, в котором ехали делегаты, собрались и сторонники и противники
менделизма. По воспоминаниям К. И. Пангало, вагон скоро превратился в
дискуссионный клуб. Дискуссия становилась все оживленнее и уже грозила
оставить в стороне самый предмет спора, так как начались личные выпады
спорщиков друг против друга.
Вавилов неожиданно крикнул:
- Господа судьи...
Впрочем, роль судьи он взял на себя. Кто-то стал "обвиняемой" теорией,
кто-то защитником, прокурором, свидетелями, присяжными. Появился даже
судебный пристав, наводивший порядок. (Эта "должность" досталась автору
воспоминаний.)
Пангало вспоминает, что Вавилов "с большим азартом, серьезно, интересно
играл свою роль".
Он внешне легко, весело поднимался к вершинам науки.

7

Но только внешне.
А внутри бушевали ураганы сомнений. Буйствовали волны хаотических
вероятностей. Как пять лет назад. А может быть, и все эти пять лет?!
Товарищам, друзьям, учителям давно уже ясно: Вавилов пойдет в науку. Да
что там пойдет - он уже настоящий ученый. Разве не его перу принадлежит
объемистая монография о слизнях! Многие ли могут похвастать таким трудом?
Адля него стать ученым - еще только мечта. Затаенная, первому
встречному не высказываемая. И лишь Е. Н. Сахаровой он признается:
"Не скрою от вас и того, что стремлюсь, имею нескромное хотение
посвятить себя Erforschung Weg"*.[7]