"Семен Резник. Николай Вавилов ("Жизнь замечательных людей" #452) " - читать интересную книгу автора

растений превращались в философию бытия. Блестящие опыты дополняли чары
слов. И стар и млад заслушивались этими лекциями".
В Московский сельскохозяйственный институт, бывшую Петровскую академию,
или Петровку, как ее любовно называли профессора и студенты, где Николай
Николаевич Худяков возглавлял две кафедры, он настойчиво звал молодежь.
"Горячую пропаганду за Петровскую академию, - вспоминает далее
Вавилов, - вели Я. Я. Никитинский-старший и С. Ф. Нагибин - наши учителя в
средней школе. Лекции Н. Н. Худякова, незабываемая первая экскурсия с ним в
Разумовское, агитация Я. Я. Никитинского решили выбор".
Казалось бы, все ясно. Но вот другое свидетельство. В одном из писем
Вавилова есть такие строки:
"Хорошо помню состояние "без руля и без ветрил". Случайная волна
хаотических вероятностей забросила в Петровку - по-видимому, счастливая
случайность"*.
Какому же из этих двух свидетельств верить? Может быть, все же обоим?
Может быть, лишь на поверхностный взгляд они исключают друг друга, а на деле
дополняют?
Он терзался сомнениями. Своя судьба рисовалась ему судном среди
океанского безбрежья. Судном с поднятыми, необвисшими от безветрия парусами,
подхваченным внезапно набежавшей волной и несущимся к скалистым берегам.
Он твердо знал лишь одно: коммерция его не устраивает! И привлекает
естествознание. Но естествознание - как обширно и необъятно оно!
Почему в самом деле Петровка?
Может быть, его путь - физика? Физика, интерес к которой он сохранил на
всю жизнь.
"Сегодня из питерских газет прочел: "2/III. В Москве умер выдающийся
физик П. Н. Лебедев". Для русской науки это ужасное событие"*.
Так писал он в 1912-м. Ужасное событие! Значит, он знал о работах
Лебедева, знал, как еще молод профессор Лебедев, как много мог бы он еще
совершить...
"Для Сергея достал одну книжку, которую он одобрит. Отчеты всех физиков
о новейших работах Wilhelm Institut. Einstein'a и прочих. Только что вышла,
но боюсь ее посылать по почте. Очень дорогая: 6 долларов,[2] и в ней кое-что
для меня"*.
Это он писал в 1921-м. В ней кое-что для меня! Слова, в комментариях не
нуждающиеся...
Так, может быть, физика?
Или химия?
Думается, что влекла его и химия. Не случайно же позднее, в своих
работах, он проводил глубокие аналогии между сущностью биологических и
химических представлений.
И еще - медицина!
Нет, мы не восхищаемся разносторонностью познаний молодого Вавилова.
Особых познаний у него не было: обычная лоскутная эрудиция пристрастившегося
к беспорядочному чтению юноши. Был лишь жадный интерес к законам мироздания,
которым подчинена манящая многоликость природы. И мучительные поиски
однозначного решения в уравнении со многими неизвестными.
Он не знал, что его уравнение не имеет однозначного ответа...
Выбрав Петровку, он не мог отделаться от мысли, что выбор этот во
многом случаен. Не оправдан логической необходимостью. Лекторский дар