"Майкл Резник, Лесия Робин. Родственные души (Если 2009 11) " - читать интересную книгу автора

два человека, основываясь на одном и том же, скажем так, наборе данных, не
обязательно примут одинаковые решения.
Звук карди о монитора с прямой линией эхом отозвался во всех закоулках
моего мозга. Если я принял верное решение, то почему эта пытка мучает меня
денно и нощно? Я не хотел думать о Кэти, но каждый мой ответ приводил к
мыслям о ней.
Оказывается, Моуз снова что-то говорил, и, несмотря на настоятельный
позыв протянуть руку к бутылке, вцепиться в нее и сделать умопомрачительный
глоток, я обнаружил некоторое любопытство к его словам.
- Будучи механизмом, я получил от людей .информацию о том, что есть
правильное действие, а что - неправильное, - начал он. - Однако эмоции
человека могут вызывать неисправности в функционировании, даже если вы
делаете нечто, подразумеваемое правильным. Очевидно, у людей присутствует
некая принципиальная погрешность в конструкции. Но вы утверждаете, что этот
изъян позволяет вам быть совершеннее машин. Я не понимаю, как такое
возможно, сэр.
Ну, скажу я вам, эта проклятая машина была полна удивительных сюрпризов!
Он мог вычленить ошибку - в конструкции механизма или в словесной
формулировке - быстрее чем... да что угодно! Я успел подумать лишь одно:
"Как, черт побери, я могу показать тебе, что ты ошибаешься, когда я не знаю,
верю ли самому себе?.".
Я поднял бутылку к свету, с минуту глядел на гипнотически пле-щущуюся
янтарную жидкость, а после неохотно припрятал ее подальше в ящик стола и
сосредоточил все внимание на Моузе.
- В людях имеется нечто особенное, и это необходимо знать, если ты
хочешь понять нас, - сказал я.
- Что же это, сэр? - почтительно спросил он.
- Наши изъяны, под которыми я понимаю наши ошибки в суждениях и
решениях... обычно это и есть то, что дает нам возможность
совершенствоваться. У нас есть способность индивидуально и коллективно
учиться на этих самых ошибках. - Не знаю, почему мне показалось, что он
остался при своем мнении, ведь его лицо не меняло выражения, но это
заставило меня подыскать понятный ему пример. - Смотри на это так, Моуз.
Если робот в цеху совершит ошибку, он будет ее повторять, пока ты или
программист не придете ему на помощь. Но если человек допустит ту же самую
ошибку, он проанализирует, что сделал неверно, и исправит ее. (Во всяком
случае, если он не конченый засранец или у него хорошие стимулы.) Он больше
не совершит эту ошибку, в то время как робот будет повторять ее бесконечно,
пока кто-то извне не исправит положение.
Будь у роботов эмоции, я бы поклялся, что Моуз выглядел удивленным. Я
ожидал его обычного "я не понимаю, сэр" - да и что может машина
по-настоящему понять о лабиринтах человеческого разума, - но он снова
умудрился преподнести мне сюрприз.
- Вы дали мне довольно много информации для размышлений, сэр, - сказал
Моуз, снова задирая голову вверх и набок. - Если мой анализ этих данных
верен, та субстанция, которую вы употребляете, мешает вам должным образом
определить причину или даже сам факт наличия вашей проблемы. Значит, ваше
программирование не повреждено, как вы утверждали ранее. Скорее всего,
испорчено непосредственное окружение программы.
Даже час спустя, когда я сошел с поезда и неровным шагом направился в