"Наполеон Ридевский. Парашюты на деревьях " - читать интересную книгу автораэтом слове заключалось что-то близкое, родное...
И вот настало время разлуки. Как Генка ни просился, чтобы его оставили в армии, послали на фронт, майор на это не согласился. Правильно отказал, не детское это дело, война! И все-таки Генка затаил обиду на майора Стручкова. - Сидит, насупившись, ничем его не доймешь! - говорил со злостью. - Иди, говорит, учиться. - Да не может он, пойми ты это наконец. У тебя же возраст не призывной, - утешаю его. - А год назад, по-твоему, я старше был, да? А ты не побоялся, взял. Скажи, я вам мешал, не выполнял заданий? Я молчал. Пусть, думаю, выскажется, легче станет. Майор правду сказал - пусть идет учиться. Войну и без него закончат. На улице показалась девочка. Она вела за повод старую облезлую клячу, волочившую за собой окучник. Сзади плелась бабка, держа окучник за ручки, чтобы он не врезался в землю. Они направились через двор в огород, где, выбившись из земли, зазеленели рядки картофеля. Кое-как они прошли один рядок. В конце его лошадь припала возле забора к траве, и девочка никак не могла оттянуть ее, тщетно дергая за повод. Мухи и слепни роились вокруг. Кляча взмахнула резко головой, сильно дернула девочку, и та упала, распластавшись. Мы молча наблюдали эту картину. Когда же девочка упала, не сговариваясь, встали и пошли на огород, решили помочь. С горем пополам мы окучили весь картофель. Растроганная бабка бросилась целовать руки. - Что вы, нам это в охотку за плугом походить, - говорю ей. - А мои же вы сыночки, и угостить вас нечем, - сокрушается она. ломоть и подал девочке. - Возьми, подкрепись, небось забыла, как мясо пахнет. - Забыла, родные, забыла, - тяжело вздохнула старуха. Второй ломоть Генка подал бабке. Та долго отказывалась. И взяла только тогда, когда мы заверили ее, что у нас есть еще одна нетронутая банка. К дому, где находился майор Стручков, подкатила грузовая машина. - Вас вызывает полковник, - сказал мне подошедший майор Стручков. Мы обнялись с Генкой. Может оттого, что майор был рядом, мы не сказали друг другу никаких слов на прощание. Так и расстались молча. - Вы, товарищ Юшкевич, - сказал майор, - можете доехать на этой машине до Смоленска. Машина сейчас отправляется. - Не хочу, сам обойдусь, - явно недружелюбно ответил Генка. Я вошел в большую крестьянскую избу. Вдоль стен стояли широкие, в две доски, отливающие желтизной скамейки. Голые бревна стен почернели, потрескались, давно потеряли свой смолистый запах. Глиняная замазка местами повыпадала из пазов. Слева на стене висела рамка с пожелтевшими от времени фотографиями, цветными открытками. До войны, конечно, вывешены. Дело девичьих рук. Теперь все это как-то не вяжется с суровой обстановкой. За длинным деревянным столом сидели четыре военных: полковник, два майора, а с краю - наш капитан Павел Андреевич Крылатых. Перед полковником на столе лежал блокнот и стопка нераскрытых полевых карт. - Прошу садиться, - предложил мне полковник. Я сел на табурет, который стоял посреди комнаты, напротив стола. - Как отдыхаете, товарищ Ридевский? |
|
|