"Александра Риплей. Возвращение в Чарлстон" - читать интересную книгу автора

Генриетта улыбнулась:
- Позволяю, мистер Баррингтон, и благодарю вас. Знаете, я часто думаю,
что негры понимают в жизни больше, чем мы. Когда у них траур, они носят
белое. Я подумала, что окружать невинное дитя сплошной чернотой было бы
слишком грустно. Поэтому сегодня мы все решили последовать примеру наших
слуг. - Генриетта обернулась на церковь. - Как очаровательно, - вздохнула
она, - свет сквозь туман. Я всегда радовалась, что здесь нет цветных
витражей.
Наконец все сошли с барки и нестройной толпой двинулись вверх; первым
шел Билли, за ним - члены семей Трэдд и Гарден, а в середине процессии
покачивался младенец. Его несла огромная мускулистая негритянка в высоченной
белой шелковой шляпе, на которой красовалось множество цветов и птиц. На
мощных вытянутых руках вровень со своим внушительным бюстом она держала
громадную, покрытую кружевом подушку. На ней и спал ребенок, чье крошечное
личико почти совершенно терялось в вышитом чепце, а тельце утопало в
складках шелка и кружевах крестильной рубашки, которую в семействе Трэдд
надевали на всех младенцев уже восемь поколений.
Крестными отцами младенца были Когер и Энсон. Когда Билли спросил об
имени ребенка, Когер звонко и уверенно подсказал: "Стюарт Эшли Трэдд", а
Энсон промямлил что-то неразборчивое.
Маленький Стюарт проснулся и заплакал, когда на его покрытую пушком
голову попала вода. У Маргарет сделался такой вид, будто она тоже вот-вот
расплачется. Она начала что-то лепетать, то ли извиняясь, то ли
оправдываясь, но Генриетта успокаивающим жестом положила руку ей на плечо.
- Не волнуйтесь, милая, - ровным голосом сказала старшая из женщин. -
Младенцы в таких случаях всегда плачут. Так они показывают, что им есть дело
до происходящего.
Церемония продолжалась всего несколько минут, но этого хватило, чтобы
солнце разогнало застоявшийся утренний туман. Когда ее участники вышли из
церкви, все снаружи уже сверкало. Капли росы блестели в траве, в листве
деревьев и кустарников, а мокрые пряди испанского мха свисали, как каскады
бриллиантов.
- О Господи, - вздохнула Маргарет, - какая прелесть!
Она сорвала с головы шляпу, длинные булавки уже не сдерживали ее волос,
они рассыпались по плечам, и от избытка чувств она закружилась в танце.
Солнце пронизывало ее серебристые кудри, отражалось матовым блеском от ее
гладкой свежей кожи. Маргарет вся лучилась молодостью, красотой и счастьем.
Билли во все глаза глядел на девушку, ощущая за спиной присутствие
слишком молчаливого, слишком спокойного Энсона. Чернокожая женщина
протестующе вытянула свою огромную руку:
- Оставьте эти дурачества, мисс Маргарет. Вы выбьетесь из сил и, чего
доброго, заболеете.
Маргарет, по-прежнему танцуя, приблизилась к ней:
- Занзи, не порть мой праздник. Ты мрачная, как дождевая тучка в
солнечный день. Посмотри, как все вокруг красиво. И как я счастлива. На мне
настоящее платье, а не этот ужасный траур, и у меня снова есть талия.
- Вы только-только родили, миссис Маргарет. Вам надо лежать в постели,
а вы гарцуете, как цирковой пони.
- Фи, Занзи, ты не устала меня воспитывать? Идем лучше, я представлю
тебя мистеру Баррингтону. Ты же любишь проповедников. - И девушка потянула