"Алекс Ривендж. Планета отчаянья (fb2) " - читать интересную книгу автора (Ривендж Алекс)9Вески выскочила в коридор с ручной автоматической пушкой наперевес. Дуло описало в воздухе обычную при стрельбе дугу. «Ну, сейчас мы этим тварям покажем!» — сгорая от азарта, думала она. Полет подошел к концу; оставалось только спуститься на саму планету. Вслед за Вески в коридоре прыжком очутился Дрейк. Нетерпение жгло и его. Впереди ждали приятно щекочущий нервы страх, который нужно было прищучить, и ни с чем не сравнимая радость боя. За Дрейком проследовал Хигс, сдержанный и сосредоточенный против обыкновения. Как и многие мальчишки, он с детства мечтал о подвиге. Если верить этой Рипли, у него сейчас был шанс. Главное — не погибнуть в двух шагах от победы, а для этого нужно ни на секунду не распускаться. «И чего они так резвятся? — неодобрительно думал Эйпон. — Дело как дело. И ни к чему это всякое ребячество…» На лице Веры отражалась сдерживаемая ярость. Нет, не по отношению к предполагаемому противнику — ему она была почти благодарна за лишнюю возможность доказать всем, что она не хуже других: «моя победа многим утрет нос…» Совсем иные мысли занимали Хадсона. "Ну какого черта я ввязался в это грязное дело? Это ведь даже не люди, — монстры, чудовища, уроды проклятые… Они сметут нас в одну секунду! Не проще ли выбросить все это оружие и доложить инопланетянам: «Ваш завтрак прибыл…»gt; Возле челнока перед взводом очутился Горман. «Черт его знает, что из всего этого выйдет, — у него на душе скребли кошки. Если дело выгорит — это повышение и успех, но кто его знает… Уж слишком темное дельце». Чтобы его колебания не стали заметными подчиненным, он сухо произнес: — Так, беспокоиться не о чем. — Ага, высаживаемся, побеждаем и улетаем, — прокомментировал кто-то. — Все понятно? — грозно переспросил лейтенант. В ответ раздалось дружное «да». — Акция будет развиваться по плану. Никаких отклонений… Взвод начал выстраиваться в жалкое подобие шеренги. — Как сказано: высаживаемся, побеждаем и улетаем. — (Горману понравилась эта фраза. Для себя он решил, что обязательно запишет ее в блокнот.) — Поняли? В строю зашумели. — Внимание, готовность! — скомандовал Горман. — Посадка! Раздавшиеся возгласы чуть не заглушили команду. Перед лейтенантом, казалось, находилась полудикая, охваченная жаждой крови орда. — Все — быстро в транспортер! — выкрикнул он. — Еге-е-гей! — Ура! — Ура! ура! ура! — Давай! — О-го-го! — звучало со всех сторон. Трудно было поверить, что так могут вести себя специально обученные для подобных заданий люди. Собственно, даже для простого взвода такое поведение нельзя было назвать обычным; позже, в полете, кое-кто удивлялся и своим выходкам, и несдержанности товарищей. На деле почти все, в большей или меньшей степени, ощущали необычность этого задания, возможно, не встречавшуюся ранее опасность. Так или иначе, нервное состояние прорывалось у каждого по-своему. Крики были своего рода клапанами, позволявшими слегка выпустить пары нервного напряжения. — Быстро, все! Быстро! — подгонял сержант Эйпон. — Ура-ура-ура! — Го-го-го-го!!! Шум не умолкал. — Полные олухи! — заорал лейтенант Горман. — Быстро в транспортер! Вопреки кажущемуся беспорядку, команду-таки исполняли: к этому моменту большая часть десантников успела скрыться в брюхе приземистой и остромордой «в профиль» машины. — Так, свои места при боевом расчете вы знаете, — продолжал лейтенант. — Оружие закрепить! Всем занять места, сесть и успокоиться! Общая горячка передалась и ему. Он вынужден был признаться себе, что волнуется немного сильнее допустимого, и это его злило. Возгласы десантников постепенно перешли в нечленораздельное бормотание и начали стихать. — Закрепить запоры! — уже с водительского места скомандовал лейтенант. Металлические дуги страховки опустились с ноющим ворчанием, словно и они переживали вместе со всеми. «Вот и начался наш конец», — тупо глядя перед собой, подумала Рипли. Если бы от нее хоть что-то зависело, она остановила бы сейчас операцию. Слишком много времени прошло, чтобы на планете хоть кто-то мог уцелеть. А раз так — зачем спускаться, рисковать жизнью этих здоровых ребят? Только для того, чтобы доказать ее, Рипли, правоту? Не слишком ли дорогая получается цена? Думать об этом было противно. — Так, лейтенант? — Бишоп, начинаем! — Понял! С глухим урчанием транспортер въехал в люк челнока. — Все готовы? — Поехали! — Готовы? — еще раз переспросил Горман. — Да! Лейтенант медленно вдохнул воздух и сцепил пальцы. Из микрофона донесся голос Ферроу: — Начинаем процедуру запуска! Гудение и особый механический шорох заполнили внутреннее пространство челнока. — Шасси поднято. — Казалось, что говорит робот. В такие минуты Ферроу действительно ощущала себя машиной. Одна команда, другая… — Ы-ы-ы-ы-ы — заныло шасси. — Зажигание включено. — Ш-шу-шу-шшшшшшшу — зашуршал механизм. — Так, давайте сюда данные о станции… — Все шлюзы загерметизированы. — Все? — Все, кроме одного выходного, загерметизированы. — Так, готовность. Десять секунд. Девять, восемь… Веселье сползло с лиц десантников. С этого момента начиналась работа. Отсчитывающий секунды до старта и… кто знает, чего еще, голос Ферроу звучал неумолимо, как судьба. — Семь, шесть… «Вот и жизнь уходит так же…» — тоскливо думала Рипли. — Пять… — На скоростном лифте отправляемся прямо в ад! — экзальтированно заявил Хадсон. Он старался изобразить веселье, но страх сковывал мимические мышцы, и вместо улыбки на его лице возникла гримаса. — Четыре, три… «Как долго она считает, — недовольно сказал себе Хигс. — Только нервы треплет… А, черт, нужно было выспаться как следует, а то эта канитель затянется надолго…» — Два, один… Поехали! На уши десантников обрушилась какофония скрипов, гудений, лязга, скрежета и шипения — открывался шлюз. Полускрытое очками лицо Ферроу еще больше стало похожим на овечью морду. — Переключаю пеленг показательного радиуса… — Два-четыре, профиль виден, — ответили с корабля. — Все ясно. Курс взят… Челнок летел свободно, словно падал; это вызвало не слишком приятные ощущения, похожие на те, что человек испытывает при сильном страхе. — Включи, пожалуйста, ускоритель, — посоветовал Бишоп, наиболее четко угадавший природу этих ощущений — большинство было склонно приписывать их, вопреки всему предыдущему опыту, нервам. — Включаю, — Ферроу взялась за рукоятку. — Эй, все берегите головы: немного потрясет. «Немного» — было сказано очень мягко. Только непродолжительность тряски избавила от необходимости убирать результаты охватившей всех тошноты. «Это какой-то конец света!» — мысленно простонал Хадсон, чувствуя, что еще секунда — и кишки вылезут изо рта. Большинство других вообще на это время лишилось способности о чем-либо думать. Наконец тряска осталась позади; челнок выровнялся, шум поутих, и спустя некоторое время десантники и прочие члены экипажа, к которым относились также Рипли и Берт, опять не знали, чем отвлечься от мрачных мыслей. «Хватит! Меня все это больше не колышет!» — решил про себя Хигс и закрыл глаза, настраиваясь на сон. Тихоня Кроу принялся мурлыкать себе под нос какую-то песенку, что окончательно привело Хадсона в расстройство. Дрейк уставился на бюст Вески. Молодая женщина притягивала его как магнит, но он считал слабостью в этом признаться. Вески хмуро изучала лейтенанта. Командир нравился ей все меньше. — Эй, лейтенант, — наконец не выдержала она. — Лейтенант, сколько вы вылетов сделали? — Тридцать восемь, — ответил Горман и, опасаясь, что его неправильно поймут и уличат во лжи, уточнил: — Тренировочных. При этих словах даже у невозмутимой Вески внутри что-то сжалось. Хадсон тихо застонал. — А боевых? — Два. — И снова уточнил: — Считая с этим. — О, черт! — выдохнула Вески. — Идиотизм, — прошипел кто-то. — Кранты всем… — Да бросьте… чего там… — Ну и ну! «Я так и знала», — обреченно подумала Рипли. — Данные — ноль четыре, переходим на конечный спуск, объявила Ферроу. Ее слова никому энтузиазма не прибавили. Притворяться было не перед кем и незачем. Мысли о победе и ожидаемых наградах сами по себе улетучились. Предстоящее дело обещало только опасности — и ничего больше. — У меня что-то плохое предчувствие, — пробормотал Дитрих. — У тебя всегда плохое предчувствие, — огрызнулся Фрост. — Если с тобой что-то случится, я, вернувшись, позвоню твоей маме. Этот короткий диалог окончательно настроил всех на мрачный лад. Чтобы отвлечь десантников от подобных разговоров, способных полностью уничтожить остатки боевого духа, Горман снова заговорил: — Хорошо, давайте проверим мониторы. Так, вижу всех; все выглядит неплохо. — На глаза лейтенанту попался спящий Хигс. Дрейк! Поправь свою камеру! Что-то я тебя не вижу… — По монитору ползли пестрые волны. Дрейк стукнул по камере — волны пропали. Не догадываясь о его «маневре», лейтенант довольно отметил: — Вот так уже лучше… Немного наклонись, чтобы я мог тебя видеть… Так, хорошо. Через две минуты садимся. Готовьтесь! — Угу, сейчас! — Эй, кто-нибудь, разбудите Хигса! Вместе с Хигсом проснулся и механизм выпуска атмосферных крыльев. Челнок стал похож на огромного металлического скорпиона с угрожающе поднятыми клешнями. Скорпион полз по облакам, рваным и мрачным, ожидая встречи с достойным противником. Внизу намечались контуры станции, такие же хмурые и жесткие на вид. Станция — во всяком случае, определенная ее часть — лежала в объятиях уродливых железных рук остатков корабля инопланетян. Летающий «скорпион» выглядел на его фоне жалкой букашкой, слишком много вообразившей о себе. Станция казалась мертвым гигантом; ничто не говорило о том, что в ней еще теплится жизнь. Молчал эфир, не регистрировались обычные помехи от мощного электромагнитного поля; не было заметно ни одного движения, ни одного огонька. «Неприятно», — подумала Ферроу, глядя на внушительную и тоскливую картину. Действительно ли от нее веяло ужасом, или это было игрой нервов, — но смотреть на станцию было нелегко. — Спускаемся! — Даже голос Ферроу показался немного чужим. — А где этот чертов бакен? Ага, вижу. Она говорила вслух скорее сама для себя, чтобы отделаться от сковывающего волю предчувствия. Вряд ли можно было назвать другой вылет, в котором так бы не хотелось участвовать большинству профессионалов. «А ведь станция красива. Во всяком случае, грандиозна. Она способна поражать воображение… Но, Господи, зачем на нее обрушилось это несчастье?!»— застонала в душе Рипли. — Это и есть атмосферный процессор? — Рипли повернулась к Берту. На его лице расцвела довольная улыбка. Похоже, только он один выпал из общего настроения. Представитель Компании был почти весел, во всяком случае, доволен жизнью. — Да-да, — гордо сообщил он. — Удивительное сооружение; полностью автоматизировано. Это производит наша Компания. Он почти умиленно посмотрел в иллюминатор. Тягостное ощущение от неподвижности станции миновало его. Берт не видел гиганта, трагичного в своей беспомощности — перед ним была просто автоматизированная система, по какой-то причине находящаяся в нерабочем режиме. Глядя на лицо Берта, Рипли вдруг явственно ощутила, что очень хочет врезать ему по морде. Корпуса процессора замелькали совсем рядом — полет подходил к концу. Теперь все зависело от Гормана. Он собрался с мыслями, подтянулся и приступил к выполнению своих обязанностей, то есть снова принялся отдавать команды. «Я не ошибусь… Я не ошибусь…» — внушал он себе. — Так, Ферроу, сажаешь транспортер у главного корпуса колонии и сразу возвращаешься назад на корабль. — Чтобы не молчать, Горман констатировал то, что не нуждалось в констатации: — Никакой видимой жизни нет. — Всех сожрали, — прошептал себе под нос Хадсон. — Подожди, Ферроу, — снова заговорил лейтенант, — сделай сначала круг над комплексом, поняла? Этого времени, по расчетам Гормана, было вполне достаточно, чтобы подавить в себе остатки неуместных эмоций, но вид пустующей станции только усилил тревогу. Правда, именно на этом облете удалось заметить небольшие следы жизни: в одном из зданий комплекса все-таки горел свет, не замеченный сверху. «Может, там еще кто-нибудь есть», — Рипли с надеждой подалась вперед, чтобы получше разглядеть окна. — По-моему, ничего не повреждено, — сообщила Ферроу. — У них по-прежнему есть электричество… — Все, Ферроу. Садишься на посадочной площадке и сразу же улетаешь; а мы остаемся. — Приготовиться! Челнок пошел вниз; лобовое стекло потемнело от дождевых капель — погода всячески старалась соответствовать настроению. — Посадка произведена, — доложила Ферроу, когда челнок в очередной раз качнулся и замер. — Даю десять секунд, — на повышенных нотах скомандовал лейтенант Горман. — Хорошо… А теперь, ребята, будем действовать аккуратно и четко. («Ну что ты шумишь», поморщился Хадсон.) Быстро, быстро! не теряем ни секунды! прочесываем территорию! |
|
|