"Шепард Ривкин. Пальцы женщины." - читать интересную книгу автора

одетых во все черное и которые носили простое жемчужное ожерелье, которое
стоило года моего жалования. Потом я услышал стук каблучков по мраморному
полу.
Вместо ожидаемого дворецкого или горничной дверь мне открыла женщина,
одетая во все оранжевое. Ее длинные черные волосы были перекинуты на плечо
и перевязаны лентой. На шее у нее было ожерелье из изумрудов, а в руке был
"Таймс", открытая на странице финансовых объявлений. В другой руке, на
которой все пальцы были целы, она держала большой стакан с апельсиновым
соком. Она тщательно закрыла полированную решетку и холодно посмотрела на
меня. На указательном пальце у нее было кольцо с изумрудом того же стиля,
что и ожерелье.
- Здравствуйте, - сказал я.
Ее взгляд спустился до моих ботинок. Она поднесла свой стакан к
губам. Потом ее взгляд очень медленно стал подыматься. У нее были длинные
тонкие пальцы настоящей аристократки.
Слава богу, мои ботинки были начищены. Еще немного и я стал бы
вытирать их своим обшлагом.
- Кто вы такой? - спросила она с совершенным спокойствием.
Она подняла свой стакан и сделала еще глоток. Выпила не спеша. Этот
жест заставил колыхнуться ее грудь. Под ее оранжевым платьем ничего не
было надето.
- Я нахожусь в резиденции мистера Сааведра и Карвайал?
Ее глаза на мгновение повернулись в сторону бронзовой пластинки над
моей головой. Они выражали полнейшее презрение.
- По всей вероятности, - сказала она.
Я почувствовал, что краснею, и протянул свою бляху. Она покачала
головой.
- Ваше удостоверение личности, - сказала она.
Я вытащил свою карточку и она посмотрела на фотографию. Она сделала
мне знак пройти. Идя следом за ней, я вдыхал смесь запахов хорошо вымытой
кожи и дорогих духов, которые можно вдыхать только между 60 и 90 улицами
Юго-Востока 5-ой и Лексингтон авеню.
Она направилась в помещение, в котором можно было поместить всю мою
квартиру, поставить два кадиллака и еще что-нибудь. Она немного
пошатывалась и я понял, что она пила не чистый апельсиновый сок.
Пол был покрыт толстым зеленым ковром, под цвет ее изумрудов. Все
было подобрано так, что взгляд не останавливался на одном предмете, а
невольно переходил на другой. Она села на диван, обитый желтым шелком,
который великолепно гармонировал с ее кожей, и сделала мне знак сесть
около нее. Не очень близко. Это был большой диван. Я сел на расстоянии
метра от нее и откинулся назад. Эта была самая комфортабельная комната,
которую я когда-либо видел.
Хозяйка дома неожиданно встала со своего места, села в кресло
напротив меня, поставила свой стакан на маленький столик маркетри и
скрестила ноги. Колени ее были открыты.
Она рассматривала меня с легкой улыбкой. На одном конце маленького
столика стояли шахматы из слоновой кости, на доске также из слоновой
кости, а рядом с ними стоял большой стеклянный сосуд наполненный
жидкостью, которая не имела ничего общего с апельсиновым соком.
Позади нее, на стене висел Буше или Фрагонар: на ней была изображена