"Дмитрий Ризов. Ловцы " - читать интересную книгу автора

Оранжевый его язык загородила тень. Но человек не решился идти в темноту,
пуганул издалека:
- Я вас... Жулье! Ух, я вас!
Валенки Рыжика так и захрустели по кленовой посадке за рекой. Володя
тоже юркнул в кусты, сердце его встревоженно колотилось.

Утром следующего дня Живодуев открыл глаза с убежденностью, что их с
Рыжиком тайна уже не тайна. О ней знают в городе. Умываться не стал, сразу
помчался к острову. Потом рванул к магазину "Охотник" послушать разговоры.
Даже не остановился полюбоваться с моста на стаю голавлей, вышедших на
мелководье встречать солнце. И напрасно. До открытия магазина было долго, на
двустворчатых клепанных дверях дореволюционной еще выделки висели замки.
Магазин открывался в десять.
Никогда у Володи Живодуева не шло время столь медленно, как в это утро.
Чтобы рыболовный "клуб" начал действовать, нужно было ждать еще почти
час, когда в тесное помещение магазина набьется побольше народу -
пенсионеров, парней, мужиков, забежавших "на минутку" с работы, и пойдут
тары-бары о последних речных новостях.
Володя открыл внутреннюю легкую дверь, протиснулся к прилавку, словно
бы сильно интересуясь товаром, с трудом различаемым сквозь мутное стекло:
мелкими перекаленными, ломкими, как солома, рыболовными крючками, латунными
ружейными гильзами, капсулями в картонных коробочках, поплавками из гусиных
перьев, которые в магазине "сто лет" никто не покупал, грузилами, "ложками"
блесен (действительно ложками: рыба, она совсем дурная, что ли, чтобы
клевать на такие черпаки?). Под высоким потолком горят засиженные мухами
пыльные лампочки, их свет тускло поблескивает на черных густо смазанных
ружейных стволах, на лакированной поверхности только вчера впервые
завезенных к ним бамбуковых удилищ, теперь их расхватывают пенсионеры и
мужики-"минуточники"...
Разговоры обычные. Садок рыбака хоть и прозрачен, хоть и плетен
реденько из нити, а много в нем сокрыто чего от посторонних глаз. В
магазине, когда все в кучу сошлись и надо щегольнуть друг перед другом,
показывая, какой ты есть рыбак, другое дело... Тут кое-что приоткрывается,
только слушай. Вот вскользь, скромненько сказанное, будто само с языка
сорвалось: в Саврухе, в мельничном "шуму" начал брать судак, живец
обязательно должен быть бойкий - елец или густерка, на вялого и дохлого не
идет. "Вот таких пять штук взял три дня назад, - показывается правой ладонью
на левой руке, какой именно величины были судаки. - Одно плохо: мельничиха
свирепствует. Хмырь там один рыбачил, ни черта не поймал, а удочки,
наживленные червячками, разбросал по всему берегу. Куры и подловились,
понеслись в курятник с перепугу, удочки за ними, хмырь за удочками, схватил,
курицы рвутся, криком давятся, крыльями хлопают. Разъяренная мельничиха
примчалась с ухватом прямо от печи. И началось... Хмыря в воду затолкала.
Куриц - ловить. Мужика кричит, чтобы бежал резать, пока не передохли. Теперь
с ухватом так и бросается на рыбаков. Приходится в обороне быть..."
Подуст пошел на Мочагае, а на Саловском пруду - сазан. Этот идет только
на подсолнуховый жмых, но слишком уж крупен сазан, снасти на мах рвет -
никакого спасу нет.
О сомах ни слова. Володя облегченно вздохнул.
Теперь нужно увидеть Рыжика.