"Карен Робардс. Блуждающие в ночи " - читать интересную книгу автора

никого не смогла. Все! Дальше ехать некуда. Это уже не первый случай, когда
ей приходится делать всю работу самой. Если говорить по правде, то с самого
основания предприятия "Свежая маргаритка" Саммер была единственным
работником (хотя и не признавалась себе в этом) - и главным распорядителем,
и главным бухгалтером, и начальником отдела спроса-, и уборщицей. Все в
одном лице.
Конечно, то, что рабочим объектом являлось похоронное бюро, не должно
было иметь значения - во всяком случае, для профессионала, каковым она себя
с гордостью считала, - но, увы, все же имело. Было два часа ночи, она
валилась с ног от усталости, а ее воображение вдруг не на шутку
разыгралось.
В соседней комнате, точнее, в комнатах лежали трупы, три трупа,
аккуратно уложенные в фобы, готовые к завтрашним похоронам. И еще один, под
простыней в гримерной.
Саммер обнаружила, что ей как-то не по себе находиться в столь ранний
(или, скорее, поздний) час одной в темном пустом здании по соседству с
мертвецами.
Главное - не распускаться. Саммер подавила дрожь и заставила себя
сосредоточиться на работе. Между унитазом и стенкой всегда самое грязное
место.

- ...не кончается ненастье,
Но я стараюсь,
Я стараюсь,
Я ста...

Скрип. Скрип.
Саммер едва не прикусила язык на последнем "стараюсь". Откуда этот
звук? Снова бросив на дверь тревожный взгляд, она вдруг осознала, насколько
смешно выглядит. Ладно, пусть сейчас глухая - нет, это слово нехорошее -
глубокая ночь, пусть она одна в этом отреставрированном особняке
викторианской эпохи, ныне похоронном бюро, расположенном посреди
раскинувшегося на шестьсот акров кладбища, одна с четырьмя трупами, и пусть
это нагнало на нее страху. Но стоит только трезво оценить ситуацию, и все
будет нормально. Мертвецы не причинят ей вреда, а больше никого здесь нет.
- Я единственная живая душа во всем этом чертовом доме, - произнесла
Саммер вслух, но тут же скорчила гримасу, поняв, что чувство одиночества не
улучшило заметно ее настроения. Куда больше ей помогло бы присутствие еще
одного живого существа.
Закончив наконец с третьим, и последним, туалетом, она со вздохом
облегчения выпрямилась и бросила свою щетку в стоящее рядом пластмассовое
ведро. В абсолютной тишине та шлепнулась оглушительно громко.
Саммер вздрогнула, но этот шлепок никого бы не мог здесь побеспокоить.
Снова воцарилась тишина.
"Скорее всего, именно тишина и действует на нервы", - решила Саммер,
не в силах отделаться от ощущения, что тысячи невидимых ушей слушают ее, а
тысячи невидимых глаз следят за ней.
- Я не знаю больше счастья... - На этот раз песня была не более чем
бравадой, и мелодия быстро замерла. Чтобы стряхнуть сковавшую ее тревогу,
Саммер ухватилась за "Роллингов", как утопающий хватается за соломинку. Не