"Том Роббинс. Свирепые калеки" - читать интересную книгу автора

себе на ленч в этом городе. - Она вытянула вперед руки, браслеты звякнули. -
Извини, мне нужно выйти.
Свиттерса поразило, какая она легонькая и хрупкая. Тело ее - что сухая
скорлупка в сравнении с сочной мякотью духа и голоса. Однако, как только
Свиттерс помог Маэстре подняться на ноги, из комнаты она вышла весьма
проворно, едва опираясь на грубо сработанную трость красного дерева, с
которой щеголяла главным образом эффекта ради. Свиттерс слышал, как,
спускаясь по ступеням, старуха выстукивала тростью - тук-тук-тук! - по
столбикам перил.

Швырнув пальто на модем (под пальто обнаружились серый костюм из
ирландского твида и плотная красная футболка), он неспешно подошел к окну
библиотеки. Особняк Маэстры красовался на высоком обрыве округа Магнолия,
названного так потому, что в давние времена некий ботанически неадекватный
исследователь принял растущие там в изобилии мадроньи за не имеющий к ним
отношения вид, украшающий собою более южные широты. Утесы Магнолии глядели
на судоходные каналы, по которым всевозможные суда - от военных кораблей до
нефтяных танкеров и вонючих ловцов лосося - проплывали из Тихого океана в
доки Сиэтла через залив Хуан де Фука и Пьюджет-Саунд. Второй муж Маэстры был
морским капитаном, владельцем буксирных судов, и любил приглядывать за
приливами и отливами. В тот дождливый день капитану мало что удалось бы
разглядеть. Небо и вода напоминали две створки одной и той же школьной доски
в меловых разводах. Природа стерла цитаты и таблицу умножения, оставив лишь
вид - панораму, которая скорее пустая рама, нежели панно.
Свиттерс отвернулся от туманной пустоты и тут же увидел явление прямо
противоположное, а именно - четко очерченный предмет огненной расцветки. Это
была тыква, вот только оранжевый цвет ее сгустился до такой интенсивности,
будто она самовозгорелась прямо здесь, на столике в библиотеке. Свиттерс не
знал, хватать ли огнетушитель или пасть ниц и прочесть молитву. Тыква пылала
ослепительным пламенем - и при этом вращалась. По крайней мере так казалось
минуту-другую. Свиттерс поморгал, протер глаза. А потом вспомнил, в чем
дело.
Он напрочь позабыл о принятой ХТС. А его уже начало "цеплять", и
здорово. Известно, что 150 мг 3,4-метиленди-оксиметамфетамина (если
использовать правильный термин) галлюцинаций не вызывают; просто его
чувства, судя по всему, многократно обострились. Памятуя об этом, Свиттерс
выдвинул стул и уселся, глядя прямо на тыкву. Она уже не пылала огнем, но
выглядела ужасно милой и дружелюбной, так что Свиттерс просто не мог не
погладить ее пышные формы.
- Мы ищем дверцу в тыкве, - прошептал он, - однако в отличие от
Золушкиной кареты влечет ее лишь собственное медленное созревание. - (И
откуда это?) - Отвлекшись на зубастый блеск зерна, мышь даст ей округлиться,
пожелтеть - ей, глобусу затонувших континентов, безликой главе, чья истинная
суть ведома лишь хэллоуинскому ножу да отдельным представителям тыквенной
полиции. О тыква, пузырь женщины-скво, прочнейшая из лун, мяч для пугала, во
имя всех фермерских дочек мира сбрось капюшон и...
- Свиттерс! - За его спиной в комнату вошла Маэстра. - Что ты такое
втолковываешь бедному плоду, ради всего святого? Вот, значит, к чему
приводят девять часов современной поэзии?
- Моя королева! Ты вернулась.