"Дженнифер Роберсон. Песнь Хомейни (Хроники Чейсули, книга 2)" - читать интересную книгу автора

ему кувшин с вином - дескать, угощайся, коли хочешь, - и ногой пихнул к нему
стул.
- Садись. Отведай вина. И возьми, - я вытащил из пояса потертую золотую
монету с грубым рисунком. Полновесное золото - вряд ли кто-нибудь по нынешним
временам обратил бы внимание на варварскую чеканку. Я подтолкнул монету пальцем
по столу - она скользнула вдоль лезвия ножа.
Арфист улыбнулся, кивнул и присел на табурет. Густо-синий цвет его одежды
удивительно подходил к цвету глаз, а волосы в неярком свете казались темными и
тусклыми - словно солнце никогда не касалось их, чтобы подарить им золотистый
или рыжеватый отблеск. Я подумал, что он, вероятно, красит волосы, и усмехнулся
про себя.
Он налил себе вина в ту чашу, которую держал в руке - серебряную, искусной
работы, хотя и слегка потемневшую от времени. Видно, здесь ее приберегали
именно для таких гостей, а потому пользовались редко. Вряд ли она - его
собственная.
- Золото Степей, - заметил он, подняв монету.
- Мне нечасто доводится получать такую плату. Он поднял глаза от монеты на
мое лицо:
- Мое нехитрое искусство не стоит, думается мне, таких денег: заберите это
назад, - он положил монету обратно.
Оскорбление, хотя и неявное, было тщательно продумано и безупречно вежливо
высказано. Непонятно, преследовало ли оно какую-либо определенную цель, но меня
задело. Может, это просто любопытный, подцепивший рыбину не по себе? - или
какой-нибудь принц в изгнании?..
- Можешь взять себе или оставить - воля твоя, - я взялся за кружку. - Мы -
я и мой спутник - вернулись с войны Кэйлдон и Степей - живыми и здоровыми
вернулись, видишь ли-а потому мы щедры.
Я говорил на элласийском, но с явным акцентом Кэйлдон. Арфист - Лахлэн -
налил себе вина в чашу.
- Понравился ли вам мой дар? - осведомился он. Я уставился на него поверх
кружки с туповатым видом:
- А что, должен был? Он улыбнулся:
- Песня арфы ни к чему не принуждает: я просто разделил свой дар - дар
Лодхи - с теми, кто слушал меня, а уж они вольны были делать с ним, что угодно.
Воспоминания принадлежали вам, не мне: как я мог указывать, что видеть каждому
из вас? - перевел взгляд на Финна, словно ждал ответа от него.
Финн, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания. Он спокойно
восседал на своем табурете, и похоже было, что абсолютно расслабился - хотя
Такой вот "расслабившийся" Чэйсули способен отреагировать на любое происшествие
быстрее, чем любой человек настороже. Длинные пальцы Изменяющегося лениво
крутили опустевшую кружку, глаза были полуприкрыты, как у хищной птицы, но даже
из-под век посверкивала яркая звериная желтизна радужки.
- КэйлдонЕ - арфист продолжил разговор так, условно понял, что не вытянет
из Финна ни слова. - Ты говоришь, вы сражались на стороне Кэйлдон, но сами вы
не кэйлдонцы. Я узнаю Чэйсули с первого взгляда, - он улыбнулся и взглянул на
меня. - А что до тебя, господин - ты говоришь на правильном элласийском, хотя и
недостаточно правильном. Горло у тебя к этому не приспособлено. Но ты и не из
Кэйлдон, я достаточно повидал тамошнего народа... - глаза его сузились. -
Солинда либо Хомейна. А для Фейлиа в тебе не хватает живости.
- Мы наемники, - отчетливо сказал я. Это было правдой - по крайней мере,