"Нора Робертс. Обожествлённое зло " - читать интересную книгу автора

назад. Ей нравилось демонстрировать его в облегающей одежде, что заставляло
негодовать и злиться ее родителей. Но ей это доставляло удовольствие. В
особенности, поскольку Дженифер была худой и плоскогрудой, Карли
расценивала как основную победу то, что ей удалось хоть чем-то обойти
сестру, хотя бы в размере груди.
Они считали, что она живет активной сексуальной жизнью, именно с
Джастином Марксом, и наблюдали за ней, как вурдалаки. Так и ожидая ее
неожиданного появления со словами, вот, я и беременна. "Сексуально
активная", подумала она и фыркнула. Именно так они любили выражаться, чтобы
показать, что им все известно.
Ну, пока что она не позволяла Джастину это сделать - хоть он и хотел.
Просто она еще не была готова к серьезному. Может быть, добравшись до
Флориды, она передумает.
Повернувшись, чтобы какое-то время пройти нормально, она надела
выписанные ей темные очки. Она ненавидела свою близорукость и до последнего
времени соглашалась носить только очки с затемнением. С тех пор, как она
потеряла две пары контактных линз, ее родители отвергли идею купить еще
одни.
"Ну и что, она сама себе их купит", - подумала Карли. - Она найдет
работу во Флориде и никогда в жизни больше не вернется в вонючую
Пенсильванию. Она купит линзы фирмы "Дюрасофт", которые превратят ее
дурацкие светло-карие глаза в небесно голубые. Интересно, начали они уже
искать ее. Наверное нет. В любом случае, какая им разница?" У них была
великая Дженифер. Глаза ее намокли, и она с яростью подавила слезы.
Неважно. Черт с ними со всеми.
К черту. К черту. К черту.
Они подумают, что она в школе до опупения замучена историей
Соединенных Штатов. Кому какое дело, что старые пердуны подписали
Декларацию независимости? Сегодня она подписывала собственную. Ей больше не
придется сидеть на уроках или слушать лекции о том, как надо убирать
комнату, или делать тише музыку, или не носить много косметики.
- Что с тобой, Карли? - всегда спрашивала ее мама.
- Почему ты себя так ведешь? Я не понимаю тебя.
Естественно, не понимает. Никто не понимает.
Она развернулась снова, выставив большой палец. Но радости в ней
поубавилось. Она была в пути четыре часа, и ее решительный протест быстро
сменялся жалостью к себе. Когда мимо прожужжал трактор с прицепом, бросая
ей в лицо комья грязи, она на мгновение решила пересечь асфальт и двинуться
на север, обратно к дому.
"Нет уж, к черту", - подумала она, распрямив ссутулившиеся плечи.
Назад она не вернется. Пусть они ее поищут. Ей так хотелось, чтобы они ее
искали.
Слегка вздохнув, она сошла с гравия на травяной откос, где была тень,
и села там. За забором из ржавой сетки лениво паслись коровы. В ее рюкзаке,
вместе с бикини, бумажником "Левис", ярко-розовыми шортами и еще одной
майкой, было два пирожных "Хоустесс". Она съела оба, слизывая шоколад и
облизывая пальцы, разглядывая уставившихся на нее коров.
Она жалела, что не догадалась засунуть в рюкзак пару банок
"Кока-Колы". Как только она доберется до какого-нибудь городишки, она купит
ее и еще "Мальборо". Взглянув на часы, она обнаружила, что как раз наступил