"Спайдер Робинсон. Господь жесток" - читать интересную книгу автора

смотреть на эту улыбку. Тут я заметил тоненькую пластиковую трубку в
уголке ее рта. Прикрепленная кусочками лейкопластыря к подбородку, шее и
плечу, она спадала ленивым полукружьем, а конец трубки находился в большом
пятилитровом сосуде для охлаждения воды. Женщина явно намеревалась
продлить свою агонию. Она решила умереть от голода, а не от жажды, хотя
это оказалось бы куда быстрее. Вспомнив о воде, она в любой момент могла
отпить глоток, ну, а если забывала о жажде, так и черт с ней!
Вероятно, мои намерения отразились на физиономии и дошли даже до нее;
во всяком случае, улыбка начала потихоньку сползать с лица. Для меня это
послужило последним толчком. Я рванулся вперед, и выдернув вилку из
розетки, осторожно отступил назад.
Ее тело не напряглось, как от электрического разряда. Оно и без того
находилось в таком состоянии вот уже несколько дней. Нет, с ним случилось
совершенно иное, но эффект был не менее потрясающим. Она вся обмякла.
Заморгала. Сползла вниз. "М-да, - подумал я, - бедняга еще не скоро сможет
пошевелить хотя бы пальцем..." И тут она мне врезала. Встала и, прежде чем
я успел опомниться, расквасила мне нос. И тут же заехала мне в висок.
Какое-то время мы колошматили друг друга. Я все же сумел удержаться на
ногах и не упасть. Потом она повернулась и схватила лампу. Но шнур был
прочно прикреплен скобкой к полу. Тогда она, наступив на него, дернула, и,
отодрав, пошла на меня в кромешной тьме, высоко подняв лампу. Я успел
сделать выпад, и, угадав, в какую сторону она качнется, ударил ее в
солнечное сплетение. Она только произнесла "Уф!" и рухнула.
Я дотащился до кушетки, сел, ощупал свой нос и потерял сознание.
Провалялся я в отключке, похоже, недолго - кровь на вкус была свежей.
Очнулся с ощущением, что мне срочно нужно что-то предпринять: человека,
который умирает от голода, испытывая при этом бесконечное возбуждение, не
рекомендуется бить поддых. Я вскочил на ноги.
Стало чуть светлее, на небе за окном выглянула луна. Женщина лежала
на спине, вытянув руки вдоль туловища и совершенно расслабившись. Ее
грудная клетка вздымалась и медленно опускалась. По жилке на горле можно
было четко определить пульс. Я встал возле нее на колени, она начала
храпеть, глубоко и мерно.
Я получил возможность кое о чем поразмыслить. Удивительно, что мой
неожиданный порыв не оказался для нее роковым. Может, в моем подсознании
действительно таилось желание ее убить? Пятидневное "торчание" на этих
проводах вполне могло ее укокошить, не говоря уже о том, что я так
неожиданно прервал бедняжке "кайф"... Я поерошил ее всклокоченные волосы и
нащупал разъем для электродов. Если уж она не повредила ткани, выдирая
провода, то никаких других, более серьезных нарушений, вероятно, нет... Я
еще раз ощупал голову женщины, но повреждений не нашел. Лоб ее покрылся
липкой испариной. Калом теперь воняло гораздо сильнее, чем свежевыпеченным
хлебом.
Нос у меня пока не болел, но здорово распух. Мне не хотелось к нему
прикасаться. Думать о нем - и то было противно. Рубашка намокла от крови.
Я швырнул ее в угол. Мне стоило немалых сил, чтобы поднять лежавшую
женщину. Она была на удивление тяжелой, а ведь мне приходилось
перетаскивать и пьяных, и покойников. Из гостиной я попал в холл, а все
холлы, как известно, ведут в ванную. Шатаясь, я неуклюже поплелся туда, и
когда вокруг стало еще темнее, сердце у меня забилось, как сумасшедшее, а