"Спайдер Робинсон. Дети Сатаны" - читать интересную книгу автора

заведенные правила неукоснительно выполнялись, Зак и заметил самое необычное
из убийств.
Случилось это на двадцать четвертом году его жизни. Он готовился
исполнить последнюю песню в своем сольном концерте. Джилл сидела за столиком
у сцены, потягивала апельсиновый сок и помогала ему нежным взглядом карих
глаз. Пока все шло хорошо, гитара звучала как надо, голос не подводил,
зрители тепло встречали каждую песню. Но он чувствовал, что пора поставить
точку и уединиться с Джилл в комнатке за сценой. Концерт он хотел закончить
на высокой ноте и, перебирая в уме достойные песни, развлекал публику
байками из своей жизни.
- Нет, нет, подружки и друзья, это правда. Однажды я чуть было не
подписал контракт с "Чес рекордз". Из "Чес"[2] ко мне пришел парень по
фамилии Кинг, но я видел, что он просто хочет сделать Зака Бишопа своей
пешкой. Он был стопроцентным гомиком и потратил всю ночь, чтобы уговорить
меня, но в конце концов я сказал: "Возвращайся, когда сможешь показать мне
чек, приятель".
Зрители ответили дружным смехом[3], а Джилл показала ему нос. При этом
она подняла подбородок, открыв ложбинку у плеча, которую он так любил
целовать, и Зак разом определился с заключительной песней.
- Однако, старички, нам пора и за кулисы, чтобы и Джилл могла спеть
свое... но сначала хочу, чтобы вы еще раз послушали меня. Я полагаю, вы и
сами поймете, что песня эта родилась после нашей первой встречи с Джилл.
Видите ли, я встретил эту даму, и как-то так получилось, что нам много чего
захотелось сказать другу другу, й о том, что мы теперь будем вместе, и о
чувствах, и о схожести взглядов. - Он взял несколько аккордов. - Но я знал,
что главное, о чем я хотел сказать, не имело к словам никакого отношения. Я
знал, что не был абсолютно честен. Так что мне пришлось написать эту песню.
И он запел.
- Приди к моей кровати, обнажив душу и тело...
Пел он, не отрывая взгляда от Джилл, потому что песня эта посвящалась
только ей. В обычном баре или кафетерий даже потасовка не отвлекла бы его
внимания, но здесь краешком глаза он заметил крупного бородатого, затянутого
в черную кожу мужчину, который именно в этот момент решил поменять место.
Мужчина выбрал столик у сцены, за которым уже сидел посетитель. На мгновение
Зак поймал взгляд бородача, который с вызовом посмотрел на него.
Но тут же глаза его вернулись к Джилл.
- Прими меня в себя и подними колени...
Наглый бородач теперь пытался заговорить с мужчиной, за столик которого
подсел, джентльменом в возрасте, с длинными седыми волосами и топорщащимися
усами. Несомненно, они знали друг друга. Зак видел, что старик пытается
заставить бородача замолчать; а тот молчать не желал. Другие зрители уже
бросали на него недовольные взгляды: он мешал слушать песню. Заку же не
оставалось ничего другого, как продолжать.
- Я знаю, о чем ты думаешь...
Шедоу, клубный вышибала, материализовался около столика, высокий,
широкоплечий, мускулистый, очень черный. Ударил ногой по стулу бородача, а
когда тот повернулся, приложил палец к губам. Несколько секунд они сверлили
друг друга взглядом, затем бородач повернулся к сцене. Он оставил попытки
заговорить с седовласым, но у Зака осталось ощущение, что разочарование в
его взгляде было наигранным: в душе бородач радовался, что его заставили