"Оксана Робски. Устрицы под дождем " - читать интересную книгу автора

наши трупы!", "Родились и умрем в центре!", "Нет - олигархам!".
Какая-то старушка с кожаной хозяйственной сумкой дотронулась до Оли и
участливо спросила:
- Давно голодаете?
- Давно... - не очень уверенно ответила Оля, оглянувшись на
возбужденные лица вокруг нее.
- Молодцы, - сказала старушка, - вот бы мне так в свое время, хрен бы
меня в Кур-кино выселили!
Старушка улыбнулась Оле, и Оля активно замахала своим плакатом.
- Останешься дежурить? - спросил Олю невысокий мужчина, на лбу которого
синей краской было написано "не уедем".
- Нет, - кивнула Оля и улыбнулась в чей-то объектив.
Дедушка фотографировал ее тоже. Только в фотоаппарате никогда не было
пленки. "Память - это то, что есть в твоем сердце и твоей голове, - говорил
он, - а если ни там, ни там нет, то и фотографии не помогут - все равно не
вспомнишь, кто на них".
Иногда, оставаясь одна долгими одинокими неделями, Оля просыпалась
среди ночи и, волнуясь, думала, есть ли она еще в его голове и сердце?
- Пошли - кивнул мужчина "не уедем" в сторону старого дома с выбитыми
на первых этажах окнами. - Ты из какой квартиры? Да оставь вот здесь свой
плакат. Я думаю, до завтра дом отстояли. Вон сколько прессы, не посмеют!
- Я? - Дверь каждой квартиры была открыта, люди ходили по дому,
обсуждали что-то, бросали мусор запросто на пол и вытаскивали кресла и
диваны прямо на лестничную клетку.
Оля остановилась около покосившейся двери, через которую видно было
бывшую детскую комнату. Маленькая розовая кроватка, в которую сейчас были
сложены тюки со старыми вещами, стеклянные банки и электрический чайник.
- Здесь, что ль, ты жила? - спросил Олю все тот же человек с надписью
на лбу.
- Нет! - Оля испуганно замотала головой. - Дедушка здесь жил. Не я.
- А... Ничего, еще недельку поголодаем, никуда они не денутся!
- Еще недельку? - переспросила Оля.
- Максимум. Хочешь, я тебя в гости приглашу? Вот моя квартира! -
мужчина сильно толкнул дверь ногой и пропустил Олю вперед.
Оля сделала неуверенный шаг.
- Нравится? - он сделал широкий жест рукой и довольно улыбнулся.
Оля оказалась в просторной комнате, все стены которой были увешаны
причудливыми музыкальными инструментами. Старинными. С облупившейся краской
и потрескавшимся деревом.
- Нравится, - выдохнула Оля. - За это и поголодать можно! - Она,
конечно, ни на чем не умела играть. Она даже никогда не видела, например,
гитару вот так близко.
- А я тебе что говорю! - обрадовался обладатель необычной коллекции. -
Приятно, когда тебя люди понимают. А то мне мой брат говорит: "Дурак!
Соглашайся на то, что предлагают, а то вообще на улицу выселят!"
- Я вас очень хорошо понимаю, - сказала Оля тихо.
- А хотите, я вам подарю что-нибудь?
- Мне?
- Вам. Барабан нравится?
- Нравится. Но я не могу.