"Виктор Робсман. Живые видения" - читать интересную книгу автора

отвечать! И не теряя надежды, он снова принялся за кнут. - Что ты делаешь! -
строго прикрикнул на него агроном. - Ведь она мертвая! Но он все еще не
хотел этому верить, не хотел привыкнуть к этой пугавшей его мысли, не хотел
признать, что все кончено, и еще с большей силой принялся стегать кнутом
мертвую кобылу. Кругом нас собирались сумерки, земля чернела, и запоздавшие
птицы торопливо искали свою потерянную ветку. Небольшие, кудрявые, как дети,
весенние облака резвились над нами, разбегаясь по всему огромному небу, а
потом снова собирались вместе, в большую черную тучу, заливая нас проливным
дождем; мы прятались, среди дороги, под телегу, подле теплого, еще не
остывшего тела павшего животного, дымившегося от испарений. Нас выручила
тогда встречная подвода, которая и довезла нас в ближайшее село.

2

Высадившись у сельсовета, мы увидели на голом дворе молодую девку,
которая скакнула через весь двор босыми ногами и мигом воротилась к нам. -
Кого вам надо? - сказала девка, утирая пальцами нос. - Председателя? Он,
наверно, картошкой занят, у нас посевная картошка погорела в яме. Я схожу за
ним... - и исчезла. Скоро вошел в избу колхозный сторож, одетый по-барски в
казенный тулуп, на время дежурства; он молча поставил на скамью чадящую
лампу и, не вступая в разговор, быстро скрылся. Потом откуда-то появился в
избе нескладный мужик с длинной и голой шеей и очень короткими руками, в
картузе и в сапогах, сильно вонявших дегтем, за что агроном принял его за
председателя. - Мы к вам по пути, у нас на дороге лошадь пала... - сказал
агроном. - Ну и что ж, - ответил мужик равнодушно, - теперь на деревне много
коней подыхает... Без корма, сами знаете, всякая живая тварь долго не
выживет... В это время дверь шумно растворилась и в избу ворвался энергичный
человек в кепке, похожий на городского рабочего, еще не оторвавшегося от
производства. Он накричал на мужика и стал гнать его из избы плохими
словами. - Я к вам за картошкой... - робко произнес мужик. - За какой
картошкой? - За гнилой картошкой, которая в яме погорела... Председатель
посмотрел на нас и смутился. - Она ведь все равно погорела, - продолжал
клянчить мужик, - ее все равно сажать нельзя, а для мужика она корм.
Распорядись, чтоб картошку ту не давали скотине, а мужикам. Бабы за нее
дерутся... - Вот видите, - обратился к нам председатель, - здесь у нас такое
несчастье приключилось с посевной картошкой - задохлась в яме, - а этот
дурак радуется... Он с трудом прогнал мужика и, стараясь быть никем не
услышанным, упрашивал нас не задерживаться на ночь в селе, потому что,
говорил он, голодный мужик страшнее голодного зверя; зверь брюхо свое набьет
и успокоится, а человек - нет!

3

Утром нас увезли в Смелу на сахарный завод. Мужики нам завидовали,
точно мы ехали на курорт. Там люди жили сытнее и с удобствами, получали
хорошие пайки, в выходные дни мылись мылом в общественной бане, стариков и
детей брили наголо, чтобы не вшивели, и клопов там было меньше. Нас встретил
помощник директора, беспартийный специалист по сахароварению. Прежде работал
он на заводе мастером, потом стал хозяином, приобрел семью и сбережения.
Большевики сбережения забрали, семью оставили и велели ему работать на