"Ирина Родионова. Разящая стрела Амура " - читать интересную книгу автора

- Здрасьте, - ответила ему госпожа Эйфор-Коровина, осторожно огибая
коммунального служащего.
Несколько раз Ариадна Парисовна думала о том, чтобы наложить на него
антизапойное заклятье, но каждый раз отказывалась от этой мысли. Во-первых,
зачем лишать одинокого человека единственной радости в жизни, а во-вторых,
если кипучую натуру дворника с утра не умерить, то неизвестно, чем это
может закончиться. Дворник, как представитель пролетариата, был крайне
озабочен борьбой с "антинародным режимом", но к счастью, после утреннего
пива на нее не оставалось сил. Страшно подумать, что произойдет, прекрати
он потреблять "успокоительное".
Дворник презрительно посмотрел потомственной ведьме вслед.
- Буржуи... Эй, дамочка! У вас взади торчит!
Госпожа Эйфор-Коровина почувствовала, что у нее холодеют ноги. Она
медленно сняла спортивную куртку и схватилась рукой за перила. На спине,
скотчем, крест-накрест было приклеено письмо...

***

Вера Николаевна Савина отметила возмутительный искусствоведческий
факт: как только порнографии исполняется больше ста лет, она теряет
непристойность в глазах общества и превращается в произведение эротического
искусства, а после двухсот лет вообще становится "классикой". Всех
порнографов века XVIII в XX признали классиками! Их абсолютно
безнравственные работы, изображающие несовершеннолетних девиц в самых
пикантных позах, украсили лучшие музеи мира! Это чрезвычайно возмущало Веру
Николаевну. По ее мнению, такие попустительства совершенно не приемлемы.
Неужто в XXII веке все грязные картинки класса "XXX", со страниц журналов,
"издатых для мужчин", тоже станут классикой и начнут выставляться в музеях?
Мать Веры Николаевны, Зинаида Михайловна, всю жизнь держала дочь в
"ежовых рукавицах". Зорко бдила, чтобы "ни с кем ничего" до вступления в
брак. Однако, поскольку в 80-х годах, даже в СССР, этот старомодный обычай
отжил свой век и в брак все чаще начали вступать, чтобы скрывать
последствия этого самого "чего", Вера Николаевна осталась за бортом ладьи
семейного счастья. Зинаида Михайловна предвидела и этот вариант.
- Если до тридцати не выйдешь замуж, то целомудрие можно нарушить,
ради рождения ребенка, - говорила Зинаида Михайловна сурово. - Договоришься
с каким-нибудь приличным мужчиной. Хоть эта помощь и очень деликатного
свойства, но чистой душой и телом женщине в этом не откажет ни один
сознательный гражданин.
В общем, дожила Вера Николаевна до тридцати целомудренно, играя на
треугольниках в малом филармоническом оркестре.
В тридцать попросила дирижера стать отцом ее ребенка, без всяких
обязательств. Дирижер отказался. Тогда Вера Николаевна, поджав губы,
попросила об этом скрипача-солиста, тот сослался на некоторые проблемы в
этой сфере и тоже отказался, но мадам Савина не сдалась. Она твердо знала,
что прошлое ее кристально чисто, а цель - священна. Это дало ей силы, чтобы
попытать счастья с пианистом, с барабанщиком, с виолончелистом и
кларнетистом. Горю Веры Николаевны посочувствовала арфистка. Арфистке было
шестьдесят восемь лет и она знала толк в жизни. На сцену всегда выплывала в
темно-зеленом бархатном платье, в перьевом боа, платиновом парике а-ля