"Станислав Васильевич Родионов. Камень " - читать интересную книгу автора

хозяина, - никто не ждал в коридоре, под дверь не было сунуто никаких
обязывающих записок, не звонил телефон. Рябинин снял пальто и нетерпеливо
потер руки...
Давно, когда он только начинал работать в прокуратуре, старый, седой и
издерганный следователь порекомендовал собирать собственные обвинительные
заключения. Рябинин к совету прислушался. Но эти обвинительные высекли
собирательский зуд ко всему, что касалось преступности. Он записывал
интересные уголовные случаи, вырезал статьи о криминальных происшествиях,
конспектировал описание судебных процессов. Затем пошла криминальная
психология - загадочная и разнообразная, как человеческий дух. И однажды во
время допроса Рябинин поймал себя на непроизвольном действии - на клочке
бумаги, потихоньку от свидетеля, он быстро чиркнул пришедшую мысль. Так и
пошло. Теперь он не давал летучим мыслям растворяться там, где они
растворялись до сих пор - в духовном небытии. Заслонившись от вызванных -
даже на очной ставке, - Рябинин писал стремительно, точно клевал бумагу
шариковой ручкой; писал не буквами, а какими-то символами, которые потом не
всегда и понимал. Этих бумажек скопилась щекастая папка. Ее он и взял из
сейфа, обманув надежды других папок и папочек, стопок бумаг и стопочек
бумажек.
Рябинин сел за стол, предвкушая радость от дешифровки этих мыслей.
Конечно, много глупости; конечно, много банальности... Да ведь и крупицы
золота тоже моют в пустом песке. В конце концов, свобода состоит не в том,
чтобы ничего не делать, а в том, чтобы делать с охотой...
В дверь поскреблись. Он знал, что будут стучаться, скрестись,
заглядывать и заходить. Но мимолетно, как к отпускнику.
- Да-да! - весело крикнул Рябинин.
В приоткрытую дверь заглянул, как ему почудилось, снежный ком. Но под
комом розовело девичье лицо - за снег он принял белизну огромной меховой
шапки. Из-под нее с живым любопытством смотрели темные большие глаза, ожидая
вопроса.
- Вам кого?
- Вы следователь Рябинин?
- Да.
Ему показалось, что в ее глазах прибыло любопытства. Но он мог и не
разглядеть - далеко они были, ее глаза. Девушка же молчала, белея головой в
темном проеме двери.
- Что вы хотите?
- Посмотреть на вас.
И она пропала, словно ее и не было. Нет, была - почти неуловимый запах
тех тончайших духов, которые берегут для театра, дошел до него, может быть,
несколькими молекулами. Это заглядывание Рябинина не удивило - заглядывали.
Чтобы увидеть следователя с лупой в одной руке и с пистолетом в другой.
Он развязал папку и вытянул из почти спрессованной бумаги какой-то
листок. Первая запись, как хорошая шифровка, ввела его в тихое раздумье. "Т.
Т. есть умень. пол. уд. от любого т., к. б. он ни был". Сокращения, буквы,
намеки... Не язык, а кабалистика. Но он знал эти сокращения. "Т.Т." означает
"творческий труд". "Пол. уд." - "получать удовольствие"... Минуты пошли,
перекладывая иероглифы на мышь, которая вышла цельной, может быть, даже и
мудрой: "Творческий труд есть умение получать удовольствие от любого труда,
каким бы он ни был".