"Мэрилайл Роджерс. Воспевая бурю ("Друиды" #3) " - читать интересную книгу автора

помогая маленькой наезднице спешиться. Уютно, как ребенок, притулившись к
его могучей груди, Анья чувствовала, что готова одолеть теперь любого врага.
Сердце ее отчаянно колотилось. Она прижалась к возлюбленному, не желая
задумываться над тем, благодаря какому капризу судьбы он оказался здесь.
Ощутив ее нежное, стройное тело, такое мягкое и податливое, в своих
руках, Ивейн понял, что его худшие опасения сбываются. Ни один его мускул не
дрогнул, но оковы благоразумия, сдержанности и чести казались тонкими,
словно цепи, сплетенные из травинок. Синий огонь его глаз ласкал тонкое
личико невинной чаровницы, с этой дымкой в зеленых очах и нежнейшими
лепестками губ, чей сладостный вкус он не мог бы забыть никогда. Эти губы
теперь были полуоткрыты, обращенные в молчаливой мольбе к его устам. Лицо
Ивейна напряглось, стало жестким; он боролся с неистовой жаждой опять
ощутить вкус ее губ.
Воспоминания об их первом поцелуе нахлынули на Анью - жгучие,
опьяняющие... Ладонь ее лежала у Ивейна на груди, и девушка остро, до боли,
ощущала его твердые мускулы и глухое биение сердца; она смотрела, не
отрываясь, на губы возлюбленного, скользя по ним взглядом, обжигающим, как
поцелуй.
Кляня свое малодушие и неумение устоять перед хрупкой и нежной девушкой
и не задумываясь о муках совести, которые неминуемо повлечет за собою
Недозволенный поцелуй, Ивейн прижал ее к себе. Он беспрестанно пытался
убедить себя в том, что Анья еще ребенок, но иллюзии эти рассеивались всякий
раз, когда девушка оказывалась в его объятиях, так тесно прижимаясь к его
мощному торсу, что он не мог не ощутить прекрасные формы юной женщины. Он
совершил ошибку, поддавшись очарованию этих губ, не ведавших иных поцелуев.
Медленно, чувственно касаясь губами ее рта, Ивейн лгал себе, что ничего не
случится, если он похитит всего крупицу да, да, только эту крупицу ее
невинности - частичку той нежности, которая всегда будет принадлежать лишь
ему одному. Безумство его стало очевидным, когда - точно огонь, охвативший
лесные кущи, - поцелуй вырвался из оков благоразумия.
Когда язык его начал упоительный танец, скользя меж губами, ныряя,
подрагивая и выныривая вновь, впивая сладостную глубь ее рта, сознание Аньи
исчезло, растаяло; словно вихрь подхватил ее, вихрь яростного, бесконечного
наслаждения, вздымающий, возносящий ее все выше. Он жег ее безмерным,
неутолимым томлением, и она ахнула, задохнулась под его жадным, неистовым
натиском. Тысячи огненных поцелуев пылали, обжигая ей губы, и для нее
исчезло все, кроме желания возлюбленного и ее собственной нарастающей
страсти. Анья самозабвенно обвила его шею руками, пальцы ее запутались в
черных густых кудрях.
Ивейн, задыхаясь, на секунду оторвался от ее рта и, увидев ее вспухшие
от неистовых поцелуев губы, затуманенные глаза, услышав ее прерывистое
дыхание, понял, что он наделал. И все-таки только благодаря своей воле смог
он обуздать безрассудную страсть и осторожно высвободить пальчики девушки из
своих кудрей. Ивейн не хотел огорчить Анью еще больше, чем накануне; тогда
он всячески старался показать, как тягостно ему ее присутствие, поэтому она
убежала от него в ночь, в чащу леса. Теперь он ласково улыбнулся девушке и
бережно поставил ее на землю. Потом легонько поцеловал в обе ладошки, прежде
чем опустить руки Аньи и чуть-чуть отступить назад.
Когда Ивейн разжал объятия, Анья почувствовала холод куда страшнее, чем
от свежего воздуха ночи, и все же не могла оторваться от его таких