"Мэрилайл Роджерс. Воспевая утреннюю звезду (Англосаксонские хроники) " - читать интересную книгу автора

соблазнительной, но не заметил усмешки, мелькнувшей в глазах епископа, когда
тот представлял девушку.
До сих пор Адам был невысокого мнения о женщинах, и у него не было
причин его менять, а поведение этой девицы только усилило его отвращение к
женщинам вообще.
Епископ проворчал, выражая неудовольствие поведением женщины:
- Она превосходно владеет всеми женскими хитростями и способна
превратить любого мужчину в закоренелого грешника, но я не поддался. И я бы
преуспел в своей миссии, если бы ваше несвоевременное появление мне не
помешало и не свело на нет тот прогресс, что уже был достигнут.
Взгляд Адама стал циничным. Прогресс-то был, только вот в чем?
Объяснения епископа ничуть не изменили его мнения о происходившем. Друидской
колдунье так же мало хотелось изгнать бесов, как и раскаяться в своих
грехах. Однако ей все же пришлось отвести от него взгляд поразительно ярких
сапфировых глаз, но призыв в их туманной глубине остался неизменным.
Хотя Адам и не поверил объяснениям епископа по поводу интимной сцены,
она могла послужить ответом на вопрос, который он собирался задать и ради
которого сюда пришел. Утрата иллюзий явственно звучала в послании его
младшего брата Элфрика и звучала громко, как церковный колокол. Брат
утверждал, что епископ вовсе не тот человек, за которого себя выдает, что
пастырь, которым мальчик прежде так восхищался, открыто нарушал священные
обеты. Именно поведение епископа объясняло страстное желание мальчика
покинуть этот новый монастырь.
- Я Адам, илдормен Оукли. Я обеспокоен письмом моего брата и приехал
его навестить.
Адам заметил, как широко раскрывшиеся на мгновение глаза епископа
приняли выражение напускного сожаления.
- Боюсь, сын мой, что у меня для вас нерадостная весть о вашем брате.
Густые ресницы скрыли мелькнувший в карих глазах огонь. Адам, хмурясь,
ждал объяснений.
- Элфрик умер.
Произнося эти слова, Уилфрид сделал шаг назад, гадая, не обладает ли
этот саксонский лорд могуществом иного рода. В странных золотистых глазах
Адама вспыхнуло такое пламя, что могло бы испепелить живое существо. Будучи
знаком только с хрупким, преданным Элфриком, Уилфрид полагал, что
многочисленные рассказы о физической силе Адама и о его воинских подвигах
сильно преувеличены. Но теперь он сомневался в этом.
- Его настигло какое-нибудь поветрие? Раскаяние и сожаление подобно
удару утыканной шипами булавы поразили Адама. Ради благополучия Оукли ему
пришлось на несколько часов отсрочить отъезд. Вместо того чтобы отправиться
в путь сразу же по получении послания брата, он должен был сначала по всем
правилам передать дела по управлению графством. А вышло, что из-за этой
задержки Адам никогда больше не увидит любимого брата. Следующие слова
епископа нанесли ему еще один жестокий удар:
- Боюсь, что не болезнь плоти, но слабость ума была тому причиной.
Темные золотистые брови нахмурились еще сильнее. Адам знал Элфрика, как
никого другого на земле. Если бы епископ сказал, что причиной смерти брата
стала одна из неизлечимых болезней, эпидемии которых время от времени
свирепствовали в этом краю, Адам не усомнился бы в его словах. Но слабость
ума? Никогда!